У них получилось! Они окружили вампира со всех сторон, блокируя пути к отступлению. Вивьен радовался, как ребенок, однако здравый рассудок, игнорируя его глупые восторги, твердил о том, что игра еще не окончена, а тварь может с легкостью растворится в воздухе, словно облачко сизого дыма – вампиры это умели, охотник знал наверняка. Прицел все так же был направлен точно в затылок скрытого тьмой силуэта мужчины, палец на курке нерешительно подрагивал, готовый в любой момент выпустить пулю. Что-то неприятно ковыряло в сердце, твердя чужим голосом в голове, что если охотник еще хоть минуту помедлит, то упустит этого монстра навсегда, но Вивьена терзали сомнения. Если бы он точно был уверен в том, что едва различимый силуэт принадлежит действительно тому убийце, за которым охотник гнался до встречи с Демьеном, то серебряная пуля уже давно прошла насквозь, раздробив кости черепа и разбрызгав кусочки мозга по паркету. Доказательств не было, не было даже явных улик, способных пролить свет на личность хозяина особняка. Это нервировало, но Вивьен ничем бы не отличался от парижских монстров, если бы просто стрелял в кого попало, не выяснив в чем же дело.

– Тише – тише, месье. Я согласен, что врываться в чужой дом признак плохого, мать его, тона. Но уверены ли вы, что этот дом действительно ваш? Отрежьте мне хер, если эта махина не выглядит заброшенной уже как два столетия, ха? – Вивьен прошипел еще какое-то простецкое ругательство сквозь сжатые от тяжелых мыслей зубы, потом отступил еще на шаг вглубь коридора, не спуская с затылка незнакомца прицел, и гаркнул в его сторону: - Уважаемый господин, можете воспринимать нас как угодно, хоть разбойниками – дело ваше. Но я бы хотел, чтобы мы обошлись без лишней крови на этих чудных гобеленах. Уверяю вас, что нам нужно просто выяснить пару моментов, касательно удерживаемой в подвале девушки и вашей истории прибытия в этот особняк. Это не займет много времени, но я бы настоятельно, черт вас дери, советовал бы вам пройти в гостиную вместе со мной. Мой напарник сам приведет заложницу к нам, и мы все цивилизованно поговорим, хорошо? – Кивнув Демиану, он добавил тоном, не терпящим возражений: - Месье, не соблаговолите ли вы уточнить место нахождения темницы относительно этажа, а так же выдать ключ от замка, если он конечно не засовный? Уверяю, мы уберемся из вашего дома, как только удостоверимся в кристальной правоте сказанных вами слов. – Осклабившись, охотник шумно сглотнул, ожидая агрессивной реакции от незнакомца, но все же надеясь на мирное разрешение конфликта. Он мог ошибиться, от этого никто из людей не был застрахован, ведь в отличие от тварей, охотники не обладали особым чутьем на скверну внутри существ.

Первое, что заставило Дэмьена сжать зубы, чтобы не выругаться, потеряв самоконтроль хоть и на короткое время, то, что его наглым образом проигнорировали. Не только не опустили ружья, что не миловидно грозило внести свои коррективы в общую начинку тела парня, но и пообещали из него и покалечить, если тон не изменится. Палец едва дрогнул на курке, но этого не было достаточно для того, чтобы сработал механизм, и пуля, отлитая из серебра, стремительно отправилась к Хозяину Дома. Хотя это Элуа осуществил с превеликим бы удовольствием, а потом пошел бы за девушкой, как того и требовала ситуация. Пусть разговаривает Вивьен, не было никакого желания вмешиваться в диалог. Только рассуждения о том, как убраться с линии огня с минимальными потерями. Но ничего не приходило в голову, во всех случаях парень не обладал какими-либо специфичными талантами, чтобы передвигаться с молниеносной скоростью. Их с напарником различие выплыло сейчас в открытое пространство, призывно переливаясь ворохом выброшенных слов: Эбер никогда бы себе не позволил изъясняться такими выражениями, исключая состояние алкогольного забытья, в коем он не слишком часто прибывал. Немудрено, что эти слова заводили мужчину под прицелом, так же, как и вполне логично, что тот попытался (и весьма успешно) воспротивиться воле.
- Я ему не доверяю. Даже если ловко стелет.
Дэмьен прошел мимо Вивьена, не сомневаясь, что Хозяин Дома его услышал. Руку с Лефоше пришлось опустить ровно настолько, чтобы дуло было направлено в ноги впереди идущего. От нахождения в одном положении и напряжения, сгустившегося  в теле, рука отозвалась неприятной тяжестью, на которую Элуа старался не обращать внимания по мере продвижения за нечистью. Он изрядно отставал, но не позволял себе запнуться или потерять равновесие, а так же наткнуться на что-нибудь острое и выпирающие. Впереди идущий прекрасно знал этот дом, или прекрасно ориентировался в темноте, чем точно не мог похвастаться Элуа. Хотелось просто пустить пулю, может быть, даже не одну, забрать девушку и покинуть особняк, в котором он уже порядком надышался пыли. Про костюм и говорить нечего – стирка на полдня обеспечена. А ведь даже суток не прошло с тех пор, как он ступил на тротуары Парижских улиц. Но огорчаться дольше Дэмьен просто не мог: Хозяин Дома уже звал пленницу показаться на свет Божий. Или во тьму, что было куда правдоподобнее иных эпитетов. «Логичнее отвести девушку к врачу, а не держать её в подвале. Тем более, родственницу». Элуа всегда сомневался, предпочитая рассматривать две стороны вопроса: собственную точку зрения и точку зрения, навеянную кем-то ещё. Бывали случаи, когда эти две точки зрения радикально не совпадали, как, например, в этой каверзной ситуации. С одной стороны, они с Вивьеном могли  и заблуждаться, но, с другой стороны, ряд странностей заставлял задуматься  о том, что просто хотят, чтобы они заблуждались. Лефоше был благоразумно спрятан за спину, дабы не пугать девушку еще больше – хватит  с неё ужасов на эту ночь: обморочного тела мужчинам только и не хватало. Элуа нахмурился, внимательно наблюдая за разворачивающимся действием. Потом сжал зубы, огромным усилием воли сдерживаясь от того, чтобы чихнуть. Дэмьен не мог учуять от себя и привычного запаха зверобоя, вместо этого ощущая, будто пыль и ветхость перелетают на него, и он становится частью этого особняка. С последним, кстати, ни дом, ни Эбер согласны не были.

Отредактировано Damien (2013-08-10 00:21:18)

Мучительно долго тянулись минуты ожидания. Девушка не сводила глаз с двери и изо всех сил напрягала слух, пытаясь услышать, что происходит там наверху. Но, к сожалению, сюда не в силах был проникнуть ни единый звук. Она то крепко сцепляла, то расцепляла пальцы рук, то лихорадочно поправляла волосы и разглаживала складки на своей одежде. Сколько же прошло времени? Здесь, в замкнутом пространстве, его течение совершенно не ощущалось. Правильно ли она поступила, попросив о спасении? Был ли в этом смысл? Лоранс знала, что жить ей осталось совсем недолго. Найти другого оборотня или вампира для завершения обращения будет не легко, и она может просто не успеть. С большой вероятностью, она умрёт и тогда борьба за её душу будет проиграна. Осколки хрупкой надежды вновь осыпались к её ногам. Не надо было этого делать…Девушка с грустью осознала, что из-за неё могут пострадать люди, если не смогут одолеть похитившего её оборотня. Думая о нём, Дюбуа всё явственней ощущала, что совершает ошибку. Она чувствовала, что смогла бы убедить его помочь с обращением. Не смотря на весь его грозный вид и любовь к убийствам, было в похитителе что-то, что наводило на мысль о том, каким он мог быть прежде – благородным и добрым человеком. Наверняка, с ним случилось что-то ужасное, что привело к таким последствиям. Лоранс была убеждена, что все существа от природы обладают только положительными качествами, а все отрицательные стороны характера приобретают под воздействием жизненных трудностей и перипетий. Возможно, ей удалось бы достучаться сквозь каменную оболочку его сердца. Если бы было ещё немного времени… А теперь и вовсе неизвестно, чем всё закончится…
Звук быстрых шагов за дверью заставил Лоранс вздрогнуть от неожиданности. Конечно, она именно этого звука и ждала всё это время, но теперь оказалась не готова, не зная, кто именно приближается с той стороны. Дверь распахнулась и она тут же узнала высокий силуэт похитителя. Оборотень быстро подошёл к ней и грубо схватил за локоть, заставив подняться на ноги. В руке он сжимал ружьё.
Он убил их!... – Мелькнула мысль, прежде чем мужчина начал быстро шептать ей в ухо, обрисовывая ситуацию, из чего Лоранс поняла, что её спасители ещё живы и сейчас она их увидит. Но почему он называл их охотниками? Девушка не успевала понимать сказанное, а лишь отдельные слова. А самое главное – он был согласен обратить её. И почему-то она должна была назваться его племянницей.
Оборотень не успел сообщить ей подробностей - вскоре в коридоре послышались шаги подошедших людей и «дядя» подтолкнул её к выходу, приказывая поговорить с гостями.
В узком коридоре Дюбуа встретили два молодых человека. Слабого света от свечи не хватало, чтобы рассмотреть их, но напряжённые взгляды были отчётливо видны и в полумраке. Впервые за последние несколько долгих часов рядом находились люди – настоящие человеческие тела с горячей кровью внутри. Лоранс не знала, с кем именно из двоих она разговаривала через окошко темницы, но оба молодых мужчины выглядели решительно и, казалось, были готовы броситься в бой за неё. Один из пришедших молча внимательно следил за ситуацией, заведя руку за спину, в которой наверняка сжимал оружие, а второй человек заговорил, и Лоранс узнала его голос – именно с ним она и говорила ранее. С некоторой издёвкой в голосе незнакомец обращался к хозяину дома, медленно обходя вокруг них и попутно заглядывая во все углы, оценивая ситуацию. Из его слов Дюбуа получила недостающую информацию и смогла сложить представление о ранее произошедшем между мужчинами разговоре - «дядюшка» выставил её невменяемой сумасшедшей, которую пришлось запереть под замок. Линия поведения, выбранная оборотнем, стала ей понятна, и теперь надо было быстро решить, стоит ли довериться Зверю или воспользоваться представившейся возможностью уйти. И подвергнуть опасности присутствующих здесь людей. Похититель дал ей ясно понять, что в случае неверного выбора ему придётся убить их всех.
Тем временем, говоривший отошёл к своему напарнику и обратился непосредственно к Лоранс. В его голосе теперь не осталось грубости и резкости. А его добродушная улыбка была способна моментально решить вопрос выбора. Но, чем дольше девушка смотрела на него, тем сильнее чувствовала… лишь жуткий голод. Протяни он ей сейчас руку помощи, и она с радостью вцепилась бы в неё зубами…
Страшный изъян, приобретённый трагическим образом и превративший милую добрую девушку в ещё не до конца оформившегося монстра, теперь зловещей тёмной трещиной пролёг через её сущность. Она больше не была человеком, не подчинялась общепринятой человеческой логике, а действовала, основываясь лишь на инстинктах и своих собственных представлениях о ситуации. Вначале ей казалось, что надо умолять о спасении и бежать из этого места. А теперь она хотела остаться. Она подсознательно чувствовала, что молодые люди в большой опасности, по большей части и по её вине, и тем более теперь, когда она непроизвольно стала олицетворять их с пищей.
Мадам Дюбуа постаралась выглядеть как можно более убедительно. Она положила свою ладонь сверху руки оборотня, всё ещё сжимающей её локоть, выражая тем самым полное расположение к нему и давая понять гостям, что для неё нет никакой опасности в этом доме, улыбнулась гостям и спокойно сказала:
- Можете верить всему, что сказал мой дядя. Простите меня за беспокойство…

Меньше всего на свете Элуа мечтал оказаться в подвальном помещении дома, в коем развернуться было до ужаса проблематично и не хватало света, чтобы здраво расценить ситуацию или жадно ловить изменения взглядов, секундные замешательства, откровенное вранье и дешевый спектакль, в который он ввязался по прихоти собственной природы, решившей от скуки поиграть в злую и не совсем справедливую пьесу. И что он должен был делать в этой ситуации? Впитывать каждым миллиметром тонкий аромат бессильного поражения или же поскупиться жизнями Вивьена и незнакомки, которой чуть ли не ломают тонкую ручку, даже закрыв глаза на то, что ей Дэмьен не доверяет совсем? Или же отправиться самому к черту на рога как безвкусное украшение для оных, с какой-нибудь прекрасной дырой, что обнажает стандартную человеческую начинку? Широкий выбор услуг, которые им бы сейчас могли оказать без дополнительной платы и чрезвычайных усилий - исключительно по душевной доброте в качестве подарка за вмешательство и грубое поведение. Эбер анализировал, сливаясь с пространством в единую систему: рука медленно выдвигалась из-за спины, впрочем, не спеша при этом направлять дуло пистолета в кого-либо; напуганный и умоляющий голос сейчас лучился настолько тошнотворным спокойствием, что парню нестерпимо хотелось плюнуть под ноги, смешав слюну с грязью подвала, и молча удалиться, оставив за собой уже два погубленных тела - совести и жалости уступают место горячности и личному, завуалированному оскорблению от Всевышних, коим приспичило поиграть с охотниками в загадки. Легенда была хороша. Взмах ресниц, пристальный взгляд на "дядюшку" с племянницей. Гармоничное сочетание, будто бы не девушка умоляла спасти ее от ужасного человека, будто бы не ей было страшно до безумия... И  снова рука меняет свое положение: Лефоше убирается за пояс, как доказательство того, что Эбер поверил в данный ловко построенный спектакль. Для окружающих, не для него.
- Действительно, подняться будет неплохо. Месье, - Дэмьен быстро облизал губы, отчетливо ощущая даже на них пыльный осадок. - Что привело вас в этот дом? И что не дало навести в нем порядок, хотя бы ради племянницы? Дом выглядит так, будто для живущих здесь не важно здоровье.
Сказано это было отходя в тень, не заносчиво и вполне уважительно, будто бы самый обыкновенный обывательский вопрос сниспослан с губ, дабы иметь право на существование. Главное, понять правильно это высказывание - ему и Вивьену, станет понятнее, ошиблись ли они в том, что пришли сюда или ошиблись ли они в том, что не убили Хозяина Дома раньше. Если бы только они могли читать мысли и отлично видеть в темноте, то знали бы гораздо большее, а напарник бы видел, как медленно Дэм склоняется к голенищу сапога, к серебряной цацке, коя принадлежала ему, а не посланному мирозданием второму охотнику. Он намеренно не давал пройти никому впереди себя, пока не получит ответ на свои вопросы. И уж точно не станет себя винить в паре собственных ран на молодом теле, либо живут они, либо заживет сам Элуа, но уже в ином от смертного мира месте. Огарка свечи хватит не надолго, но вполне достаточно для того, чтобы получить дальнейший поворот к действиям... Под плащом и одеждой пробежался холод, будто бы подгоняемый быстрым течением сковывающего напряжения внутри, а пальцы бесшумно для человеческого уха вытянули заветный стилет. Этому трюку мальчика учили не один день, разумеется, не обходясь без телесных наказаний. Алану никогда так не удавалось, но даже в этом он был лучше, чем сам Эбер - за попытки брата хвалили, забывая про успех Дэмьена. Натянутая струна под расслабленным пренебрежением к ситуации. Пора делать следующий шаг.
Кто?

Долго уговаривать гостей сменить место дислокации не пришлось. Надоедливая пыль, стремящаяся заполнить собой каждое доступное место в организмах присутствующих в подвале людей и существ, очень схожих с людьми, ускорила процесс решения переместиться в более комфортное для разговоров место. Хозяина дома и его мнимую племянницу предусмотрительно пропустили вперед,  дабы иметь возможность контролировать их перемещение. Оружие было убрано, но барон всё ещё ощущал себя под прицелом – теперь под прицелом пристальных взглядов, оценивающих каждое его малейшее телодвижение. Под присмотром двух пар глаз он продвигался вперёд довольно медленно, как можно более деликатно и бережно приобнимая девушку за талию, поддерживая её и направляя в темноте. Оборотень не хотел отправлять её сейчас куда-либо от себя и оставлять без контроля. Тихим спокойным голосом барон сказал ей:

- Всё хорошо, дорогая. Я рад, что тебе стало лучше. Теперь всё наладится. Верь мне. – И даже если их спутники смогли расслышать его слова, то не усмотрели бы в них ничего предосудительного, а девушке он ещё раз давал понять, что она может довериться ему и он решит её проблему, как она того хочет.
Несмотря на то, что зеленоглазая незнакомка приняла его сторону, де Монье совершенно не доверял ей, понимая, что сейчас та действует исключительно под властью инстинктов существа, заблудившегося между двух миров, и никто не смог бы предугадать, что она выкинет в следующую секунду. Именно в непредсказуемости поведения девушки и крылась опасность для оборотня. Что, если она снова радикально изменит своё мнение и перейдёт на сторону врагов? Ведь она прекрасно понимает кто он и что собирался с ней сделать… Нет, всё же будет разумнее оставить её в комнате на втором этаже.
Тем временем все вышли из подвального помещения и оказались на развилке между лестницей на второй этаж и коридором, ведущим в гостиную. Барон остановился, удерживая девушку рядом с собой и ожидая, когда гости окажутся рядом с ними.

- Я провожу племянницу в её комнату, а затем присоединюсь к вам в гостиной для продолжения беседы. – И, не дожидаясь ответов либо возражений с их стороны, он решительно направился вверх по широкой мраморной лестнице, увлекая за собой пленницу.
В жилых комнатах второго этажа царило то же запустение, что и во всём доме. Пыль, паутина и въевшийся в сами стены мрак господствовали здесь повсеместно. Даниэлю пришлось определить девушку в комнату, в которой жил он сам, вернувшись в этот дом. Только здесь был наведён некоторый порядок.
Барон ввёл Лоранс в комнату и закрыл за собой дверь. Отпустив, наконец, девушку из своих крепких объятий, он бросил ружьё на кровать и быстро прошёлся по комнате, зажигая свечи. Несмотря на то, что прогресс шагнул уже далеко вперёд, подарив людям керосиновое и газовое освещение, в старом особняке всё было архаично и старомодно.
Де Монье подошёл к застывшей в середине помещения девушке.

- Это единственная комната в доме, пригодная для жизни, располагайся. Я должен закончить с теми господами, а затем мы решим, как помочь в твоей проблеме. Тебе придётся потерпеть ещё немного.

Мужчина смотрел и говорил чуть мягче, чем ранее. Он перестал воспринимать девушку как жертву и даже начал чувствовать в ней некую родственную душу. Огрубевшее за долгие годы добровольного одиночества сердце вдруг как-то непривычно заныло в груди, но он тут же взял под контроль свои чувства, не позволяя себе даже мысли о том, чтобы вновь сблизиться с кем-то и впустить в свою жизнь. Он просто поможет ей и на этом всё закончится. Дальше каждый пойдёт своей дорогой.

- Как тебя зовут?

Отредактировано Daniel (2013-09-24 21:59:07)

Стилет пришлось оставить на месте. Если бы можно было остудить в крови жажду охоты и ощущения правоты, то, несомненно, Дэмьен этим бы воспользовался как величайшим даром, но, увы, такой прекрасной возможности никто не мог подарить. Возможно, это умение приходит с годами, как говаривают шальные люди, с опытом и количеством трупов на руках. Тогда тяжелеют и мысли, и сердце, и от рук, кажется, не отмываются уже запахи крови. Но такое грозит только в случае, если они выберутся из этого дома. Так же, как и вошли. По возможности, с целыми конечностями, чтобы потом любовно выкрутить одну из них Вивьену: за касание. Однако всё только подзадоривает. И мягкое движение широкой спины барона и тонкой девичьей впереди пресекали любые попытки абстрагироваться от единственной верной правды: перед ними существо, которое должно быть мертво по устоям охотников. Шаг за шагом.
Что было бы, если бы Дэмьен тоже стал чудовищем? Воспользовался бы он таким проклятием, чтобы познать этот мир и получить удовольствия, что открываются перед ним только этой дверью? Или же всадил себе кол в сердце, прочертил стилетом в себе легкий узор? Он не знал. Эти мысли отвлекали от желания не церемониться. Гуманизм - явление столь редкое, непознанное и странное, а затем и мало имеющее в весе решений Элуа. Но именно сейчас он проклёвывался в ощущениях. Ровно до того момента, как ноги привели их в гостиную. Запустение особняка било по восприятию, создавая образную картину и действенное предупреждение о том, что расслабляться нельзя в той же степени, что и верить решениям и заверениям. Дэмьен не понимал, почему девушка, на которую слишком завороженно смотрит Вивьен, явно горя желанием проявить себя в образе благородного рыцаря, что в сказках всегда имеет под рукой белого, невозможного, коня, раздражает и вызывает неприязнь. Элуа не был против представительниц прекрасного пола, даже таких неучтивых и беспардонных как его вчерашняя знакомая, но именно племянница барона заставляла понервничать.
Тепло камина сразу же отдалось в прохладных руках, и, словно невидимый плащ, обволокло всё тело. Элуа спрятал руки под одежду, в карманы, осматривая гостиную. Непременно, если бы он не переносил пыль, реагируя на неё чиханием и приступами удушья, то протянул бы ноги еще в том подвале. На губах все так же чувствовался привкус пыли – вот он провёл языком по ним, чтобы убедиться в сием досадном факте. Но едва ли не прикусил его, как только взгляд нарвался на самое примечательное пятно в интерьере. Естественно, что Вивьен добрался до гостиной и не стал медлить (само собой, остановить его могло только присутствие девушки, на что Элуа фыркнул, но можно считать, что сделал он это из-за количества пыли вокруг) – распотрошив пустое кресло. 
Совсем не хорошо. Обстоятельство явно не в их пользу. И если его можно прикрыть, то абсолютно просто: загородить и на время, пока Хозяин Дома не решит присесть, лишних поводов разозлить его не будет. Должен же был быть предел терпения, когда открывается истинная сущность существа? И если кресло станет последней каплей в этом озере, то их тени будут красиво смотреться на стенах. Мрачные, в рыжих всполохах. Это великолепно. Тепло обнимало за плечи со спины, когда Элуа облокотился о кресло и стал следить взглядом за действиями Вивьена.

Свет от свечей разливался по комнате, мягко обволакивая её, создавая впечатление тепла и домашнего уюта. Даниэль ждал ответа от незнакомки, внимательно разглядывая её. Да, она определённо выглядела очень странно, такого необычного существа оборотень не встречал никогда ранее. Пограничное состояние между жизнью и смертью сделало девушку похожей на призрак – бледная, почти прозрачная кожа, тело хрупкое, кажется невесомым и словно парящим над полом, но пронзительный взгляд её ярко-зелёных глаз был пугающим даже для такого бесстрашного существа, как оборотень. Она вцепилась в него как разъярённая кошка и требовала немедленного исполнения обещания, не желая понимать, что в данный момент это сделать невозможно, сначала было необходимым разобраться с ожидающими внизу охотниками. Объяснять ей всё это не имело никакого смысла – во взгляде читалось полное безумие и невменяемость.
Де Монье крепко обхватил одной рукой девушку за талию, а второй сжал горло, ровно настолько, чтобы она кратковременно потеряла сознание. Когда Лоранс отключилась, он подхватил бесчувственное тело и уложил на кровать. Затем быстро оторвал от простыни две полоски ткани и привязал руки девушки к изголовью. Как раз вовремя – пленница начала приходить в себя. Подумав секунду, он оторвал ещё один кусок ткани и завязал ей рот, чтобы не кричала и не привлекала ненужного внимания. Закончив со связыванием, мужчина отступил в сторону, внезапно ощутив новую волну желания кровавой расправы. Беззащитное положение пленницы очень способствовало тут же разыгравшейся фантазии маньяка рисовать в голове весьма привлекательные сцены всего того, чего ему хотелось бы с ней сотворить. Больше всего ему хотелось сейчас остаться рядом и привести в исполнение свои фантазии, но необходимо было идти в гостиную и решать вопрос с «гостями». Поэтому, взяв себя в руки и не дожидаясь, пока Лоранс полностью очнётся, де Монье, захватив с собой ружьё, быстро вышел из комнаты и спустился вниз, прошёл в гостиную.
Он поставил ружьё, прислонив его к стене, в непосредственной близости и досягаемости в случае необходимости. По-хозяйски разворошил угли в камине и подбросил свежее полено. Затем медленно прошёл к бару, налил себе порцию коньяка и только потом развернулся к гостям. Сейчас в комнате было достаточно света, чтобы наконец-то как следует рассмотреть стоящих рядом друг с другом молодых мужчин.
Более дерзкий из них на вид был старше своего товарища. Высокий, с короткими, небрежно растрёпанными тёмными волосами и светло-серыми глазами. Взгляд пристальный. Длинные тонкие пальцы правой руки иногда непроизвольно касались левого рукава, словно проверяя что-то, спрятанное внутри. Завершал картину стойкий, въевшийся запах табака.
Второй парень был моложе. Чёрные волосы и тёмные глаза контрастировали с бледной кожей лица. В силу возраста или природных качеств, в облике молодого человека была некая  утончённость и хрупкость. Он стоял ближе к креслу и как будто пытался заслонить его собой, но от взгляда оборотня не укрылось то, что тот пытался скрыть от его глаз. Старое кресло, повидавшее на своём веку несколько поколений рода де Монье, было безвозвратно испорчено. При взгляде на располосованную обивку мужчина стиснул зубы, глаза на миг вспыхнули фосфорическим блеском. Эти юнцы очень усердно пытались вывести его из себя. Как будто были уверены в своём праве провоцировать, предъявлять претензии и требовать объяснений о том, кто он и что делает в этом доме. И де Монье прекрасно понимал, что у них могли быть на то основания. Если за ним следили, то знали, кто он. Наверное, для молодых людей было загадкой, почему он до сих пор никак не проявил свою сущность, не попытался убить их или, по крайней мере, не вышвырнул вон из своего дома. Нет. В обществе барон привык держать лицо и никогда не терял самообладания.
Де Монье отпил из своего бокала янтарную жидкость; поймав отблески пламени камина, на его руке блеснул крупный лунный камень в кольце, когда-то сделанном и подаренном ему  женой. В камне крылась большая сила, помогающая оборотню контролировать свои превращения. Теперь магическая сила кольца ему практически уже не требовалось, но он продолжал его носить в память о том, кто он есть, постоянно напоминая себе о той разнице, которая существует между ним и людьми.
Собравшись с мыслями, мужчина предпринял новую попытку решить дело миром и спокойно произнёс:
- Возвращаясь к Вашему вопросу о доме. Здесь никто не жил последние десять лет, отсюда и запустение. Я же недавно получил его в наследство и приехал, чтобы вступить во владение. Племянница везде путешествует со мной, я не могу оставить её без присмотра. Болезнь проявляется очень неожиданно. Так получилось, что мы приехали раньше, а наш багаж и прислуга прибудут только завтра. Я рассчитывал, посмотрев дом, остановиться в гостинице, пока здесь всё будет приводиться в порядок, но с девушкой случился очередной приступ, и мы вынуждены были остаться. Надеюсь, я в полной мере ответил на вопросы. А теперь попрошу объясниться вас, молодые люди. Мне надоели эти игры в кошки-мышки. Что вам от меня надо?

- Да, черт, это самоубийство и ты прав в этом! Но едва ли я вспомню хоть один день, когда бы я ни считал дело охотника самоубийством… - Раздраженно проворчал Вивьен, вновь порывисто подаваясь вперед, будто хотел опять сжать плечи парнишки, а может и встряхнуть того немного, но в последний момент одернул себя и сделал шаг назад. – Хорошо, сегодня обойдемся без моего героизма, но клянусь, если эта тварь виновна в том убийстве, из-за которого я оказался здесь, то я вернусь сюда и подпалю этот дом ко всем чертям! – Прошипел он сквозь сжатые зубы напарнику, слыша отдаленные шаги по коридору за своей спиной.

Хозяин некогда заброшенного особняка не заставил себя долго ждать и вернулся в гостиную спокойным размеренным шагом человека, уверенного в своей непогрешимости перед гостями. Вивьен почти поверил ему, однако грозного вида ружье в руке выдало страх благородного дворянина. С одной стороны оружие было необходимо Даниэлю в том случае, если он действительно являлся обыкновенным смертным и логично опасался нападения, но все это было слишком расчетливо и правильно, чтобы охотник клюнул. Такой взгляд глаз темнеющих от усталости и понимания всего сущего, будто у старца, который научился быть терпеливым и знал слишком многое, чтобы делать ошибки. Нет, эти глаза напоминали Вивьену о встречах с существами опасными и непредсказуемыми в своих всегда верных и просчитанных действиях…

Из задумчивости его вывел глухой стук приклада ружья о пол. Сморгнув накативший вновь морок каких-то отвлекающих сейчас воспоминаний, Вивьен проследил перемещение мужчины по комнате. Тот в свою очередь всем своим видом показывал, что гости уже порядком подзадержались в его частном доме, и он только лишь из врожденного чувства приличия еще терпит их присутствие. В комнате стало заметно светлее от подкинутого в камин свежего полена, что позволяло рассмотреть собеседника лучше и заметить малейшую эмоцию на его спокойном лице, возможно, предугадав неожиданный выпад в свою сторону. Какое-то мгновение все хранили молчание, по-видимому, вновь давая себе время на изучение друг друга. Кратковременная вспышка во взгляде Даниэля в тот момент, когда он увидел свое вспоротое кресло, заставила Вивьена вздрогнуть всем телом  и отпрянуть назад. Он хотел разозлить своей выходкой хозяина особняка, но сейчас это не казалось ему такой уж хорошей идеей, едва ли охотник мог надеяться на успешное отражение возможной атаки, да и ружье могло пойти в ход незамедлительно. К счастью, даже такая дерзость не смогла вывести дворянина из состояния душевного равновесия, хотя его подступающее к горлу раздражение так и грохотало в низком голосе, отражаясь глухим эхом в дальних галереях окутанных мраком.

Вивьен открыл, было, рот, чтобы высказать дворянину все, что он действительно думал о его напыщенных самодовольством речах, но осекшись, перевел взгляд на напарника. Дэмьен вовремя опередил его, умело подменяя выжигающую глаза правду на сладкую легкую ложь. Он назвал его братом, и когда это простое слово слетело с чужих губ, в груди охотника болезненно закололо. Пусть слова мальчишки были простой необходимостью в сложившейся ситуации, но от чего то они прозвучали, так как надо, безошибочно задевая очерствевшую душу.

- Все так… - согласился Вивьен, провожая прямую спину уходящего «брата» пронзительным взглядом серых глаз. – Однако, в отличие от него, я не считаю свой поступок чем-то постыдным и дерзким. – Охотник усмехнулся и уставился на Даниэля с подозрением, делая мягкий бесшумный шаг навстречу, замирая почти, что на расстоянии дыхания и понижая голос до угрожающего тона. – Я вернусь сюда вновь, проведать вашу прекрасную племянницу и не дай Бог с ней случиться то же, что и с несчастной девушкой на улице Сюрен этой ночью. – Не сводя с лица мужчины острого взгляда, охотник медленно отстранился и уже дружелюбней добавил: - Если же я действительно зря нарушил ваше спокойствие, то прошу простить, чего только не привидится в тенях славного Парижа. Доброй ночи, месье. Советую вам проветрить эту гостиную, похоже, в ваше отсутствие ее облюбовала стая дворовых собак, так и смердит псиной…

Театрально поморщив нос, даже не от запаха, который едва ли улавливался в пыльном воздухе, а от плохо скрываемого презрения к самому Даниэлю, он развернулся и твердо зашагал к выходу, нагоняя Демьена у дверей в поросший сорняками и травой некогда богатый сад.

После того, как похититель придушил её, Лоранс какое-то время боролась с надвигающейся чёрной пустотой внутри себя, но тело было настолько слабо, что она просто не справилась с этой непосильной задачей и в очередной раз полетела в бездну бессознательности.
Время замедлялось, растворялось и, наконец, совсем перестало существовать. Пустота заполнила сознание и душу, полностью ими овладевая. То было пространство без пространства, время без времени – всё и ничего одновременно…
В состоянии полного забытья девушка провела довольно много времени. Но вот кто-то настойчиво попытался достучаться до её сознания. Дюбуа медленно начала приходить в себя и попыталась пошевелиться, но ощутила, что её руки крепко привязаны. Сжимаемая в объятиях внутреннего страха и теряясь в ужасающих воображение догадках, Лоранс приоткрыла глаза, боясь неизвестности того, что она может увидеть. Рядом с кроватью девушка разглядела силуэт мужчины, но не сразу поняла, кто он, потому что на время забыла, где находится. Было ощущение, что прошлое настигло её…
Нахлынули воспоминания об ужасных временах её замужества. Одурманенная магическим напитком, мадам Дюбуа обязана была исполнять любую похотливую прихоть своего престарелого мужа-извращенца. Под воздействием препарата у девушки возникало ложное ощущение, что и ей это доставляло удовольствие. Сейчас же она с отвращением вспомнила всё, что ей приходилось делать самой или позволять делать с собой.
В подобном, связанном, положении ей доводилось бывать довольно часто – и быть в полном распоряжении другого человека, имевшего богатую извращённую фантазию. Долгое время Лоранс старалась забыть, навсегда вычленить из памяти те ужасные жестокие вещи, которые ей довелось пережить, но сейчас воспоминания вырвались на свободу, заставляя переживать всю боль и унижения с новой силой.
И поэтому сейчас, когда в глазах мужчины напротив, в котором Лоранс, наконец, узнала своего нового знакомого - похитителя, она увидела тот же огонёк похоти, ощутила кожей его желание сделать с ней что-то подобное, она готова была немедленно умереть и отдать свою душу Дьяволу, лишь бы не почувствовать снова весь тот ужас, который так отчётливо всплыл в её воспоминаниях.
Девушка закрыла глаза и по её щеке скатилась слезинка. Она изо всех сил старалась не разрыдаться, не желая показывать свой страх и слабость похитителю.
Но уже через мгновение Лоранс почувствовала себя в полной безопасности за закрытыми веками, словно снаружи ничего не существовало, раз она не видела это. Её тело расслабилось, а в голове зазвучал уже знакомый голос:

- Звала меня? - в голосе отчётливо слышались насмешливые нотки. - Дурочка... Это и есть твой шанс. Этот волк - последний подарок судьбы. Воспользуйся им, либо... Я с огромным удовольствием заберу твою душу...

Она вновь открыла глаза. На этот раз в них не было и тени страха. Тональность восприятия всей этой чудовищной ситуации резко изменилась: акт насилия – подобный провалу в бездну страха и страдания, уступил место смыслу акта – тем следствиям, которые он повлечёт за собой. При этом Дюбуа отчётливо понимала, что оборотень действовал сейчас отнюдь не из желания помочь ей, как и обещал, напротив, поддавшись своему животному инстинкту, он даже не догадывался, какую услугу собирался оказать недообращённой. И теперь ей следовало поддержать его стремление и не допустить, чтобы он передумал.
Исходя из прежнего опыта "общения" с данным представителем и чувствуя его теперешний настрой, Лоранс хорошо понимала, чего он ждёт от неё - страха, сопротивления, мольбы о пощаде. Но, стоящий перед ней самец, был не только зверем, но и мужчиной, и девушка была уверена, что возможно поддержать его страсть "стандартным" способом. Потому что несмотря на огромное желание поскорей закончить свои страдания, подвергаться насилию она очень не хотела. Надо было убедить его действовать по своим правилам. Совершенно спокойно и вполне убедительно она произнесла:

- Я знаю, чего ты хочешь. Можешь делать со мной всё, что угодно, но я не боюсь и не буду сопротивляться. А значит, ты не получишь того удовольствия, которого так жаждешь.

Затем молодая женщина постаралась вложить в свой взгляд, обращённый на оборотня, всё очарование, на какое была способна, а в голос - трепетные нотки, ласкающие мужской слух:

- Лучше освободи меня, и тогда я сделаю всё, что пожелаешь...