Он вышел. Статный, вроде даже повзрослевший, если это возможно в их случае. Скорее всего, она просто немного его позабыла. Память – странная штука, она может стереть черты лица из памяти, мелодию голоса, даже чувства, возникающие от созерцания кого-то, но когда он только появляется, воспоминания, будто цветок, расцветают и в мозгу сразу проходил сравнение «сейчас» и «тогда». Девушке показалось, что даже запах парня стал немного другим, но он все еще был освежающим и родным. Он словно был заключением: «Теперь ты точно дома.»
Но расслабляться было рано. В человеке может поменяться многое, но есть вещи, которые со временем только заостряются и становятся еще противнее. Она помнила, насколько мелочен ее брат в разного рода бумагах и отчетах, так что хочет она того или нет, ей придется их составить.
Все мысли, ассоциации в секунду пронеслись в ее голове, пока она смотрела на своего дорогого Николя. Волосы, глаза, черты лица… В груди стало теплее, в глазах вспыхнул огонек нежности, который хоть и редко, но все же появлялся в них, а губы растянулись в чуть неловкой, но привлекательной улыбке:
- Надеюсь, слухи были не порочащего меня содержания, - чуть усмехнулась, чувствуя, что готова кинуться парню на шею и расцеловать в обе щеки. Да и он тоже был бы не прочь это сделать. Но так как время, что они не были, дало о себе знать, оба интуитивно держались на расстоянии, да и выучка за столько лет, впитавшаяся в мозг, тело и кровь, не дала им пойти на этот шаг. О мелочах они поговорят потом, когда будет свободное время, а пока – дело. Как и положено, в общем-то.
- Надеюсь, ты привезла хорошие вести? Полностью ли ты справилась со своей задачей?
Как я и думала, - к счастью для Ормеры, ее брат был к ней спиной и он не мог заметить, как под рубашкой в непривычном для девушки волнении, приподнялась грудь, будто она набирала в нее больше воздуха, и тут же расслабилась. Улыбка с лица спала, делая его серьезным и сосредоточенным. Собственно, все происходило так, как она и предполагала. Времени для передышки у нее не будет, а значит, заранее подготовленные бумаги сыграют свою роль. Все же путешествие по морю оказалось полезным в той или иной мере, она успела написать отчет для Ники и Мастера, подумать о своем поведении и снова дать себе понять, что она все еще убийца и вампир, а не просто охранник.
Она сняла с себя плащ и повесила на декорированную вешалку, и присела на диван, наконец, немного расслабляясь. Она молчала, дожидаясь, когда ее будут слушать, все же она не была из любителей говорить для себя, хоть и знала – Ники услышит все, запомнит, а если потребуется, повторит все ее же словами.
Наверное, это было ее несчастьем, потому что отдохнуть ей так и не удалось. Как только можно было расслабиться на старом друге в этом доме - диване – по телу, будто электрический ток пробежал. Он приближался. Она почувствовала его одновременно с Николя, и хотя для него появление господина не было чем-то необычным (а может и было?) для нее его появление стало каким-то предзнаменовением.
Тело среагировало само, когда дверь открылась, и на пороге появился знакомый до боли в сердце силуэт. Он был дороже Николя. Дороже нее самой. Ормера стоя склонилась перед мужчиной, прикладывая правую руку к сердцу. Молчала. За нее все и так скажут. Да и что она могла сказать, пока он ничего не произнес?
Он заговорил. Своим мелодичным голосом, хоть и раздраженным до предела.. Девушке невыносимо захотелось приподнять голову, посмотреть на него. Сильно ли изменился, но не решилась.
- Ормера! Я рад тебя видеть. Насчет провала задания поговорим позже, точнее напишешь отчет. Главное Франсуа жив и под моим надзором, - к счастью, свалившаяся на лицо часть волос прикрыла эмоции досады и раздражения на себя и на господина. На себя - за провал, на него - за то, что все так же продолжал бесцеремонно пороть правду-матку.
Когда ее отчитали, единственное, что смогла произнести спокойным, не дрогнувшим голосом:
- Простите, господин. – А что она еще могла? Ничего.
Когда первая волна недовольства господина по отношению к ней отошла, девушка разогнулась, но сесть не посмела. А вот взгляды ее брата ей не нравились. Она его чувствовала еще тогда, когда он на нее метал молнии из-за хозяина, и, пожалуй, Ормера бы его проучила за это, если бы не вина, лежащая на ее плечах. Юноша, видимо, поняв это, прекратил свои нападки на девушку, которая не могла защититься в данный момент, и полностью переключился на Эмилио. А тот излагал, как и всегда впрочем.
Они совсем не меняются, - констатировала мысленно, стараясь сразу же влиться в ход событий в Париже. Все же хоть она и получала вести отсюда, там ее голова была забита другими проблемами, а на бурную жизнь Французской столицы отводилось меньше положенного времени. Гара стояла на месте, и понимала, что ей в принципе здесь делать нечего. Когда эти две головы, а так мысленно называла своих «родственников» девушка, начинали строить свои планы, все что она могла – это ждать решения и выполнять приказ.
