Унылый шелест грязно-зеленых листьев над головой, мерные, точно тиканье старых механических часов, тяжелые вздохи уставшего осеннего ветра и низкий, монотонный шепот плавно склонявшихся ветвей  упрямо, капля за каплей вталкивали в сознание чужие, удушающие мысли, тоскливые и безумные, точно бессвязные видения мечущегося в лихорадочном бреду, отравленного лекарствами и собственными кошмарами душевнобольного.
-«Как просто свихнуться во время штиля», - подумал физик, решая в уме дифференциальные уравнения третьего порядка. Он казался совершенно безразличным ко всему происходящему, ни одна эмоция не волновала равнодушный взор потухших, остекленевших глаз, казавшихся почти черными под тусклым небом помутнвшего наваждения. Ученый был неподвижен, точно инородное  забвение уже пустило ядовитые корни в его разум, пытаясь одурманить, лишить воли и сознания, прививая опасную апатию. Мужчина ждал. Ждал, замерев безмолвной статуей, когда шансы сравняются, противник обманется его бездействием и выйдет из засады, потеряв бдительность. Охотник и жертва поменяются местами, но так ли уж отважен неприятель, чтобы покинуть свое убежище? Или же надо ждать предательски опасного удара в спину, из неведомого «ниоткуда»?

Тяжелые бурые ветви монотонно раскачивались перед глазами, их размеренное движение нарушало лишь… КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ЗАБЫЛ В МОИХ ГАЛЛЮЦИНАЦИЯХ?!?! Это открытие едва не стоило физику душевного равновесия – о, сколько усилий он приложил, чтобы ни один мускул не дрогнул на отрешенном лице, выдавая желания завязать узлом  вокруг злосчастного дуба того, кто активно копошился в густых ветвях, раскачивая многострадальное дерево. Уже и в частной шизофрении покоя нет!

Наконец, титаническое хамство физика в адрес вымышленной реальности и его создателя увенчалось успехом: кожу точно ободрало ледяными иглами – и мир покачнулся,  начал таять, расплываясь неприятными мутными кляксами. Какой красивый отвлекающий маневр: бездушное мерцание зеркал ледяного куба, извивающая белокурая кукла где-то на краю зрения – стремительная смена декораций с целью затуманить внимание, скрыть подкатывающийся волнами уже знакомый сладковатый запах, тошнотворный, точно запах спекшейся крови.

Гордись своим врагом. Превозноси его достижения. Превознося его, ты превозносишь и свою будущую победу над ним, ведь чтобы не проиграть бой, достаточно просто умереть. Вампира подвела любовь к красивым представлениям и эффектным развязкам: несколько долгих мгновений перед взором физика маячил темный силуэт с занесенным в замахе оружием – а затем настало время действия. Мягкое, почти незаметное движение навстречу удару, инстинктивно вскинутая ладонь, захват на разящем запястье – и столь же стремительное, но плавное скольжение назад, чуть в сторону, направляя руку вниз и вбок, как ось вращения – и потерявшее равновесие тело летит вперед по инерции собственного удара. Запястье с оружием в стальном захвате, осталось только удачно подставить ногу, лишая парня опоры – и он всем весом ложится на беспомощно вывернутую руку, натягивая сухожилия до мучительного предела. Финальный рывок – и физик лишь завершает начатое падением, выворачивая плененное запястье там, где защита человеческого тела слабела – и вырванная из сухожилий рука повисает беспомощной плетью под мелодичный звон выпавшего из непослушных пальцев оружия.

-Ты бы себе еще больше бюст прилепил…- с маньячной улыбкой Чеширского кота промурлыкал Энрас, одним мощным рывком ставя обратно на ноги ослепленного болью парня, начавшего падать на колени. Не так быстро, приятель. Узкая сталь сабли серебристой змеей взвилась в воздух, ложась во вскинутую руку физика – и в то же мгновение, направленная ужасающей силы ударом, пронзила насквозь худощавое обмякшее тело вампира, пригвоздив его к стене ледяного куба, точно букашку в коллекции сумасшедшего энтомолога.
-А теперь поговорим.- спокойно бросил ученый, отступая на шаг и разглядывая лицо вампира с холодным любопытством, с которым опытный экспериментатор рассматривает препарируемую на столе лягушку с вывернутыми наружу внутренностями, грязно-розовыми, еще живыми и пульсирующими. – Ведь именно с этого должны начинать свой визит порядочные люди, верно?- мужчина плавно склонился, извлекая из голенища сапога узкий посеребренный кинжал; его движения были мягкими, хищными, почти нечеловеческими,- Хотя, ты же вампир. Признаться, меня до сих пор умиляет некоторое разнообразие вашей Парижской фауны – жаль, все никак не выберу время для вашего изучения. И тут, вдруг, такая удача: целых два вампира пожаловали по мою душу. Кто вас прислал, ребята, кого я обязан благодарить за столь щедрый подарок для своих опытов?- серебристый жезл кинжала летает в искусных пальцах, нет никакой возможности уследить за чередой ледяных вспышек на узком лезвии.- Признаться, я больше экспериментатор, чем теоретик, по мне красиво поведенный эксперимент стоит дюжины эфемерных теорий, и ныне горю от искушения провести над тобой и твоей очаровательной спутницей ряд исследований. Думаю, вы будете счастливы пожертвовать собой во благо науки, а я давно мечтал покопаться в еще функционирующем вампирском теле, изучить живые внутренности, проверить плоть на прочность, электропроводность и тому подобное.- он усмехнулся, но глаза оставались холодны, и лишь в самой глубине плясал едва заметный огонек безумия,- На твоем месте, парень, я бы был сговорчивее, так что помоги мне найти причины не убивать вас обоих. Заметь, какую великую удачу я упускаю, ведь сколько придется еще попотеть, разыскивая живых вампиров для своих опытов! А будешь умницей – то, возможно, и девчонку не трону: люблю блондинок,- Энрас позволил себе ухмыльнуться – кажется, он немного не учел разницу в росте и ноги вампира сейчас беспомощно висели над полом , - У нее, кажется, сейчас проблемы, верно?- ученый с видимым удовольствием прислушался к хлопкам выстрелов,- Оборотень уже вышел на ее след. Итак, парень, позволь узнать: какого черта вы забыли в моем доме? Кто вас послал? И кому, спрашивается, я успел настолько насолить, чтобы ты решил меня столь невежливо зарубить?-  физик вскинул бровь, рассматривая обескровленное лицо, машинально прикидывая, сколько потребуется времени, чтобы расколоть этот орешек, а кинжал замер в осторожных пальцах. Пытки и угрозы не доставляли Энрасу ни малейшего удовольствия – в прочем, особых неудобств по этому поводу физик тоже не испытывал: наказание должно быть соразмерно преступлению.
Тяжело в деревне без нагана.

-Ах, ты дрянь блохастая!- истошные визги неприятно раздражали чуткие уши собаки, мудрое животное по оттенкам интонаций поняло, что о ней только что нелестно отозвались, и с чувством оскорбленного достоинства приложило вопящую барышню белокурой головкой и каменную стену. Визг захлебнулся под треск расходившейся ткани – и добыча пулей вылетела из  изодранного острыми клыками платья, при этом еще имея наглость звать себе на помощь. Наивная девчонка, теперь придется тащить ее к хозяину, уцепившись за изящную ляжку и опасаясь нечаянным движением мощных челюстей лишить барышню этого бесспорного украшения!

Глэдос стрелой стремительно взлетела по белоснежной мраморной лестнице вслед за упорхнувшим завтраком, и замерла угольно-черной статуей, с вежливым любопытством рассматривая лежавшую беглянку и пыхтевшего над ней медведя. Благородное животное жило давно забытым, бесхитростным принципом «враг моего врага – мой друг», и поэтому хищница была совсем не против поделиться с мишей кусочком аппетитной филейной части Жаклин, хоть и не разделяла подобные гурманские пристрастия. Из соседней комнаты выбежала Лоранс, взволнованная и растрепанная – если бы не знакомый запах, то собака, пожалуй, приняла бы ее за нового врага и попыталась напасть. Следом выскочил дворецкий с окровавленной головой – эх, стар ты стал, былой вояка, раз от девчонки удар пропустил. Брюнетка с отчаянным криком набросилась на оборотня, колотя по его широкой спине крохотными кулачками, а собака изумленно рассматривала открывшуюся картину, все больше поражаясь нелогичности человеческий действий: зачем вопили все эти взбалмошные служанки, зачем добрая женщина с зелеными глазами вдруг стала такой злой, и почему колеблется медведь, абсурдно желая самку не своего вида и не решаясь напасть, как всякий достойный хищник? Собака выжидающе села на лестнице, рассеяно вильнув кнутовидным хвостом. Какие все-таки люди странные.

Отредактировано Enras Mort (2012-05-15 21:20:32)

КАКОЙ скоростью должен обладать человек, чтобы поймать так мимолетно двигающиеся конечности?! Гаспар растерял самообладание в  смешении недоумения, удивления и ярости. Он, по молодости своей, отказывался понимать, что перед ним всего лишь человек, да еще и оказывающий немаленькое сопротивление. Мысли о Жаклин и ревности уже  не являлись столь важными, зато желание победить вот такого необычного  месье зашкалило чересчур, а все, что достигает отметки  чрезмерности грозит неудачей, перенапряжением и потерей координации. Концентрация давала такие  сбои, что куб местами походил на протертую кастрюлю.

Ах, инерция… с тобой черта с два поспоришь…  Сказать, что вампир пребывал в культурном шоке от  непредсказуемых  и  не сопоставимых с человеческими рамками параметров противника, это ничего  не сказать. Лучше помалкивая ретироваться, пока есть такая возможность, впрочем, на то, чтобы снова задурить мозги очередной иллюзией сил уже никак не хватит, а превращаться всецело вурдалак не умел.  Выхода нет (Эпик фэйл), только озверевшее выражение лица… если б от него еще прок наблюдался. Все движения Морта ,как мгновение перед глазами и невольный  вопрос где-то на периферии  по теме опыта, или точнее, СКОЛЬКО его!!! Еще через секунду боль сковывает тело, а рука перестает слушаться. Что с мужчинами делают женщины ,если первые кидаются в объятья западне, не обдумывая моменты отступления! Впрочем, печально, когда представители мужского пола сразу жалеют о маневрах ради пассии… Хотелось жить, Гас, да так, что позабыл про ненаглядную Жак?
Даже упасть вампиру не дали, поэтому  про «бюст» фраза пролетела мимо – адресат шипел от боли. На впившийся в живот собственный клинок  отреагировать ,все же, пришлось.  Он не хотел опускаться до криков –просто рычал, просто громко и просто беспрерывно. Чуть округленные, ярко-голубые глаза,  не могли разорвать контакта со взглядом недоброжелателя. Куб разваливался, будто постанывая. От негативных эмоций не прошенного гостя, напоследок лопнуло стекло в окне, треснув и посыпавшись прозрачными пластами на подоконник и пол.
  Нужды в  пафосе никакой. Запугать не удалось, но…   не все карты вампира биты, тем более, как телепат, он еще кое-что мог.  Энрас хочет говорить?  Не сложно, а мы пока сзади незаметно поднимем осколки побольше и направим в твою спину, голову и так далее. Вопросов  много, и ни на один  парень отвечать не собирался. Это было бы еще хуже проигрыша, но требовалось отвлечь… Главное, на нож не коситься и не подавать признаков волнения.
- Ох… как ты ценишь… собственную персону… – выплевывая, растекшуюся по губам, бурую кровь. – Неужели у меня не может быть .. собственных…  мотивов?  И… Если ты человек, то чем твои методы.. . отличны от наших?

Если что-то фатальное случится сейчас с Гаспаром, то Морт приобретет "ценный подарок" - маленькое и мерзопакостное проклятье...
Тусклые краски сотрут восторженное восприятие окружающего мира, а в каждом человеке ты будешь лицезреть ту грязь, что он прячет в душе, вампирши будут "слаже" юных человеческих дев, а дорога под ногами захлюпает от крови. В еде  и питье не сыщешь удовлетворения... останки... в каждой ложке супа... в каждой десертной... запах гниющего нутра, чтобы тебя выворачивало от пищи наизнанку. Могильный холод, выдыхая тебе в спину, будет нашептывать о всемирном грехе. Каждую секунду, чтобы свести с ума. Для тебя исчезнет солнце, ты утонешь в вечной ночи, испытывая такую же жажду, как и мы, не ведая как утолить ее...

Жаклин час от часу не легче. То собака дурная  одежду рвет, руки-ноги отгрызть старается, то медведь нагло вожделеет , странно застряв между желанием сожрать или избавить от нижнего белья. Спасибо девчушке, что на помощь прибежала – хрупка ягодка, да приятно наблюдать солидарность, ничего, что ненастоящую.  Тяжесть оборотнического тела была неприятна, хотя бы потому ,что она ненавидела эту расу в принципе.

- Отпусти меня! Дрянной медведь! Сволочь! Проходимец! Ненавижу тебя! Пусти, зверюга ненасытная!!! - песня прервалась, начались угрозы, а потом и мольбы. – Морт! Энрас Морт! –больше ничего умнее она не придумала, чем звать на помощь хозяина. И только губы так отчаянно искривились, когда Фурнье испортил идеальный фарфор ее кожи. Она не плакала, она визжала, пронзительно, до звона в ушах. Так недолго и с перепонками попрощаться. Когти напоказ, верхняя часть белья растрескалась стрелками под натиском медведя и от собственных яростных попыток вырваться. Она хотела жить, даже если многие назвали бы это существованием.

Отредактировано Thirsty for blood (2012-06-29 11:22:12)

Было крайне любопытно, как вампир прореагирует на повреждения: и пока тот распинался, огрызаясь и крайне выразительно выпучивая глаза, физик рассеяно слушал его вполуха, а руки уже ощупывали пульс на бледном запястье упыря, иссечённом почти черными штрихами вен, машинально запоминая температуру тела. Ага, вот он: пульс, которого не было в первый раз, когда искал Энрас. Реакция на рану? Вполне возможно, организм пытается метаболировать, а для этого нужна активная циркуляция крови.
-Парень, я тебя, серьезно, в первый раз вижу.- уловив обрывок фразы,  совершенно искренне ответил  физик в ответ на вампирские излияния. Критику своих методов он оставил глубоко без внимания, ибо ученому было искренне наплевать на мнение кровососа по этому поводу: не паяльник же он ему в глотку пихал, в самом-то деле.
Иллюзорный куб льда лопнул с треском, и лишь кое-где на стенах, подпитываясь силой корчившегося от боли создателя, оставались островки кристально-чистого льда. В кабинете, частично вернувшем себе привычный вид, по-прежнему царил кропотливо взращённый Энрасом творческий бардак, не сильно переменившийся от пары-тройки перевёрнутых кресел и огромной лужи черной крови на полу. Неожиданно окно за спиной физика со звоном лопнуло, осколки посыпались блестящим дождем на пол, заставив ученого резко развернуться. Наверное, восторг от увиденного приобрел катастрофически неприличные масштабы на его лице, и физик, опомнившись, догадался умерить любопытство и обратиться обратно  противнику. Не время расслабляться, хотя мозг и кипел от захлестнувших ученого вопросов. Как это произошло? Набор звуковых волн определенной частоты? Как угадал их вампир? Как узнал набор резонансных частот? Однако что-то подсказывало Энрасу, что если он вывалит все эти вопросы на голову бедолаги, толку все равно не будет.
Ученый поднял глаза на ошалевшее лицо вампира. Зрачки Гаспара, расширенные от ярости, не реагировали на свет. Вокруг головы пленника оставался приличный клок льда, отполированный до зеркального блеска; в нем смутно отражались неясные, точно задымленные, очертания комнаты. Энрас не успел отдать себе отчета в своих действиях. Какое-то едва заметное, призрачное шевеление в дымчатой глади льда заставило его рывком броситься на землю, припадая на одно колено и машинально закрывая голову руками, точно от взрыва. Плечо, предплечья и обнаженные запястья резануло огнем, по рукам заструилась теплая кровь. Над головой, со свистом прорезав воздух, пронеслись несколько крупных осколков стекла, их острые грани ощутимо резанули по открытой коже, глубоко уйдя в плоть но, к счастью, не причинив особого вреда.
Физик давно научился терпеть боль, а особенно теперь, когда его вниманию предстало нечто более любопытное, чем банальные порезы.
-Это было шикарно!!!- жизнерадостно возвестил Энрас, пружинисто вскакивая с пола, его глаза возбужденно блестели. Не связывайтесь с психами, потом жаловаться некому будет.
Разум и здравомыслящая логика позорно капитулировали перед беспардонной  любознательностью: физик, в мгновение ока забыв обо всех насущных проблемах, был уже готов засыпать несчастного вопросами, уговаривая вампира продемонстрировать свои способности «на бис».
Однако едва различимый женский крик остановил его от этого шага. Остатки галлюцинаций искажали звук, но, определённо, кричала женщина, громко, отчаянно, и звала ученого на помощь. Физик бросил рассеянный взгляд на вампира. Это следовало бы сделать позже, однако сейчас у него не было выбора, когда на кону оказалась еще одна человеческая жизнь.
-Жизнь за жизнь, приятель. Ничего личного.- и он одним точным, легко выверенным движением вогнал серебряное лезвие кинжала в высокий лоб Гаспара по рукоять, пригвоздив его голову к деревянным панелям, а затем несколько мгновений наблюдал, как затухают яркие огни на радужке стеклянных глаз вампира. Энрас ни на секунду не раскаивался в содеянном. Забрав чужую жизнь, будь готов заплатить своей, и Гаспар не был исключением из этого правила. Никакой предвзятости, одна лишь стратегия – глупо оставлять столь опасного противника в тылу.
В тоже мгновение привычный мир рухнул. Темно-бурая кровь вампира стекала по бледному лицу, струилась по переносице, пропитывала стены, разливаясь под ногами, грязно-бурой, удушающей паутиной оплетая отчаянно сопротивлявшуюся реальность. По стенам поползли рваные ветви ржавчины, мир медленно побледнел, выцветая, точно бредовые воспоминания. В лицо ощутимо ударил запах тлена, под ногами влажно чавкала густая кровавая слизь, смешанная с грязью, а небо за окном обрело какой-то неправдоподобный буро-оранжевый оттенок. Привычная реальность многократно и уродливо исказилась, всюду царили прах и опустошение. Пожалуй, Гаспар поступил мудро, не раскрыв перед Энрасом все свои карты: скажи он о проклятии заранее, его бы мгновенно прирезали из чистого любопытства. 
Профессор огляделся вокруг и неожиданно пришел в дикий восторг от увиденного. Воняло, конечно, знатно, однако когда еще выпадет возможность побродить в чужих посмертных галлюцинациях?
«Все жизненные силы вампира выплеснулись на то, чтобы создать эту иллюзию?» - нахмурившись, подумал физик, обводя глазами погрязшую в сюрреализме комнату. Его передернуло от ощущения, что его разум в который раз за сегодняшний день соприкоснулся с тайнами, которые он не способен постичь и вряд ли когда-нибудь сможет. Очередной вызов его хладнокровному уму ученого, его логике и здравому смыслу. И все же Энрас был уже достаточно умудрен опытом, чтобы не удариться в панику мистики. Париж не разочаровал его ожиданий, не скупясь на спецэффектах и давя пищу пытливому уму. Физик был счастлив.
Всю свою сознательную жизнь Энрас был толстокожим засранцем и менять твои привычки из-за одного вампира не собирался, а поэтому с интересом воззрился на труп Гаспара, не обращая внимания на общую удрученность представавшей перед глазами картины: старого солдата непросто пронять видом крови.  Вокруг процветала психоделика, а физик с любопытством узрел перемены, произошедшие с вампиром: сейчас на саблю было насажено дряхлое старческое тело, волосы побила седина, а некогда молодое лицо изрезали морщины.
И, конечно же, Энрас первым же делом рванул к зеркалу. Но, увы, плоская поверхность оказалась идеально черной, матовой и, кажется, чуть продавливалась под пальцами. Но не успел физик в очередной раз прийти восторг от увиденного, как, скосив взгляд, он замер, изумленный, рассматривая свежие глубокие разрезы на запястьях. Крови не было: из ран струилась мерцавшая бледно-голубым светом жидкость. Или, может, даже не жидкость: слишком уж она походила на свечение электрического дугового разряда. Проклятие милосредно открыло ученому истинную суть его крови, и это тусклое, безжизненное и неестественное голубое сияние Энрас уже видел. Он застыл, оглушенный неожиданным подтверждением собственных теорий, которые ученый всеми силами старался опровергнуть. Физик машинально опустил ладонь, струящиеся молнии оплетали его запястья, стекая по пальцам и капая на ковер. Там, куда попадали капли, пол шипел и плавился, точно разъедаемый кислотой.
Еще одно очевидное подтверждение теории и, если честно, физик еще не знал, как к этому относиться. Часть проклятия он нес в себе, того самого проклятия, что когда-то, очень давно, забрало в пустыне жизнь его близких друзей и соратников, почему-то пощадив его самого.
Внезапно почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, мужчина рывком развернулся. Дверь кабинета была чуть приоткрыта, и из полумрака коридора на физика светились ярко-желтые, насмешливые глаза с вертикальными зрачками. Вот кто шелестел ветвями на дереве, свободно путешествуя между реальностями, которых, по идее, никогда не существовало и не могло существовать, а затем последовал за хозяином в проклятие, проникнув в ловушку, из которой не могло быть выхода. Все-таки удивительные существа, кошки.
Кот ухмылялся. Нахально, самодовольно, с чувством полного осознания происходящего. Единственным, что не изменилось в этом буйном безумном мире, был Кот. Кот был просто кот, безразличный к причудам всех возможных иллюзий; спокойный, с довольной, сытой рожей, и одинаково наглый во всех реальностях
-А ну стой!!!- Энрас, весьма смутно понимая, что творит, рванул вслед за животным. Не тут-то было: грациозно изогнув хвост, кот с места взял такой галоп, удирая по коридору, что ученый остался далеко позади. Физик бросился за вслед за животным, налетая на потрескавшиеся, гниющие стены; ожившие маски провожали его плотоядными взглядами, с оружия ручьями стекала пролитая кровь, а картины на стенах ощутимо изменились, запечатлев изображенных на них людей в компании всех их пороков.
Таким бодрым темпом физик и кот достигли холла: животное серой стрелой помчалось вниз по лестнице, а физик резко затормозил, заинтересованный открывшейся его глазам картиной, достойной пера самого безумного художника.
-КАКОГО ЧЕРТА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!- командирский рык Энраса прогремел в пустынном холе, многократно отразившись от пустых мраморных стен и зарезонировав в огромном помещении: таким голосом он привык отдавать приказы на поле боя. Служанки замерли, в мгновение ока прекратив вопли и выпучив на хозяина рыбьи глаза, и бессмысленно хватали ртом воздух, собака индифферентно повела острым ухом и приветливо вильнула хвостом, и лишь один дворецкий даже не повернул головы.
Поначалу Энрасу, показалось, что у миши, еще более мохнатого и звероподобного в этой реальности, начался незапланированный март.
-«Мишаня, ну не на людях же!»
Приглядевшись, физик выяснил, что миша просто собирался пообедать Жаклин, которая сейчас казалась нежной лилией посреди поглотившего Энраса грязного реализма. На всех находящихся в зале, без исключения, была кровь. Чужая, затхлая, вместо глаз у многих зияли окровавленные, гниющие провалы, точно глаза вывалились в последствии какой-либо ужасающей болезни. У кого-то рты были зашиты стальными нитями, у некоторых, наоборот, губы разложились и весели бурыми лохмотьями.
Дворецкий, лицо которого не тронул тлен, и лишь бурые пятна крови напоминали о военном прошлом, молча подошел к Лоранс и, взяв ее за локоть, невозмутимо отвел прочь от медведя. Сквозь призму проклятия мадам являла собой интересное зрелище: под неестественно-алыми губами сверкали кровожадно оскаленные клыки, тонкие руки украшали острые звериные когти, кожа была бледнее мрамора, и, кажется, чуть светилась, ярко-зеленые глаза с вертикальными зрачками фосфоресцировали в полумраке, однако Лоранс была единственной из присутствующих, на ком не было крови. 
А посреди всего этого безумия на физика обернулись ярко-желтые глаза кота, сидевшего на пролете лестницы. Проклятие не изменило его ни на йоту: все такой же наглый, серый, и лишь с кончиков шести лучились едва заметные пучки холодного электрического света, точно огни святого Эльма. Глэдос тоже ни капли не изменилась и сейчас с откровенным неодобрением взирала на серого, а Энрас в который раз испытал чувство, что эти засранцы знают намного больше, чем делают вид.
Кот оскалился, охотно продемонстрировав хозяину острые изогнутые клыки и откровенно усмехнулся в усы. Энрас почувствовал, что еще немного – и он демонстративно съедет с катушек, и поэтому предпочел одним прыжком красиво слететь с лестницы, ловя в охапку потерявшее совесть животное. Едва пальцы коснулись шёлкового меха, как горло захлестнуло огнем, воздух стал нестерпимо жарким и иссушающим, мозг взорвался слепящей болью, а ощущения были такие, точно его рванули за внутренности железным крюком.  Еще не осознавая происходящее, он умудрился сбить ютившийся на лестнице медведо-вампирский бутерброд и в такой компании кубарем полетел вниз на угрожающей скорости. Пола они достигли одновременно, бесформенной кучей повалившись на гладкий мрамор.
Видения белым шумом и помехами еще бились перед глазами, постепенно сползая на нет, и Энрас чуть было не возопил от радости, осознав, что ему удалось вырваться из губительного плена проклятия. Правда, он тут же ощутил смутную тоску по ушедшему видению: когда еще удастся сделать столь радикальную смену обстановки?
-Не зря вас, заразы, в средневековье на кострах сжигали…-тихо усмехнулся Энрас, запуская пятерню в густой серый мех своего частного транспортного средства между измерениями. Животное высокомерно фыркнуло, бесстрашно цапнуло мужчину зубами за пальцы и гордо ускакало прочь из комнаты, распушив на ветру роскошный хвост. Вампиры вампирами – а обед по расписанию.
Энрас, окончательно удостоверившись в том, что его кот – концентрированное мировое ЗЛО, стремительно вскочил на ноги.
-Ты не поверишь, что со мной было!- возбужденно сообщил мише ученый, небрежным кивком приветствуя помятую Жак. Немного не та информация, которую следует сообщать слегка приторчавшему, двухметровому ликантропу, который только собирался отобедать,- Кстати, меня, кажется, кто-то звал?..
Таким образом, появление Энраса в холле собственного дома было весьма и весьма эпичным.

Отредактировано Enras Mort (2012-07-02 23:17:03)

И вот, едва ты приближаешься к отметке «отмщен и,  в некотором роде, сыт», как  обязательно появляется, какая-то "заноза в заднице", нарушающая все твои вселенские планы и отбрасывающая тебя от них на маленькое, но все-таки расстояние. 

Мягко говоря, Жюль растерялся, глядя на эмоционально заряженного Энраса. Растерялся не буквально, а в вариантах личной реакции: сразу в морду, или погодя? Блондин терпеть не мог, когда его, пусть даже слегка, но перебивали, а отталкивать от жертвы… Любой другой уже давно получил бы нелегкую затрещину, но  ученому он обязан жизнью,  хоть вероятно,  сам ликантроп никогда не признает это словесно.
Молчаливая ярость плескалась в, еще затянутых белым маревом, очах. В голове бесновалась буря – мертвая кровь всегда совершала  в организме ликантропа капитальный переворот. Но ,что самое интересное, швы больше не тянуло – только голова кружилась.

- Ты не поверишь, то ли еще будет… к тому же тебя лет сто не было...  -  вяло отреагировал медведь,  не шелохнувшись даже тогда ,когда в исполосованное порезами  запястье Морта вцепились  остренькие зубки, теряющей кровь, сирены.

  - Оу… скажи спасибо, что ты еще при своем достоинстве, а-то мало ли…  - и не моргнувшему  оборотню, оказались совершенно неинтересны   произошедшие с  ученым события, но появилась идея под названием : «а что ,если эти  ребята угрохают друг друга? Двух зайцев…»

Впрочем ,через пару секунд  на хмуром лице отразилось разочарование- Жаклин всю выворачивало от «сладенькой» кровушки премилого ученого. – Фокусник… Вколол себе мышьяка? - упорно верилось ,что физик мог понавкалывать себе уйму всего, но вот почему до сих пор не  скрутило ,как блондинку? Однако же.. ничего удивительного… ничего…

- А ,что ты думала, стерва…   - все же вампиресса не взлюбилась сильнее, увы.
- Прервал – твоя добыча, наслаждайся.  – потеряв к не дожеванной даме всякий интерес, медведь поднялся с пола, несколько пошатываясь и порядочно медля. Оглянулся, ища Лоранс, не желающими ловить фокус, глазами. Ухмылка чуть тронула тонкие окровавленные губы и полицейский вразвалку зашагал к ней и дворецкому, протягивая вперед руку и ожидая, что ему подадут  кисть в ответ.  – Имею наглость сообщить, что сегодня Вы идете со мной… Быть одной небезопасно. - хриплый голос так эффектно звучал в повисшей паузе, разбавленной стонами  Жак.

Как будто сто лет не заходил домой…

Не успел исчезнуть на руке след  от зубов кота, как тут же чьи-то острые белые зубки впились в запястье физика. Энрас бросил недоуменный взгляд себе под ноги: неужели  кот вернулся и решил завершить начатое? Ан нет, то была Жаклин, которая, обратив  на физика мутный взгляд лазурных глаз, жадно пила кровь  из порезов, оставленных стеклом. Прежде, чем ученый  успел возмутиться  и донести до сведения барышни, что он сегодня не в настроении быть чьим-то обедом, белокурая бестия скорчилась со стонами на полу. Глубокая рваная рана на шее, бордовые ожоги на губах и пикантный минимализм в одежде леди завершали картину.
Тем временем миша, больше похожий на законченного наркомана, как-то вяло обругал  ученого, физик молча показал средний палец в ответ – и мужчины тепло расстались.
Жаклин скорчилась от боли у них под ногами, кровь ученого жгла ее изнутри, точно раскаленное железо. Странно. Обычным людям кровь Энраса не причиняла вреда – разве что у полкового лекаря потом появились странные ожоги на руках. Странные, абсурдные теории роились в мозгу ученого, когда он склонился над Жаклин. Там, где по подбородку девушки стекала кровь физика, кожа начинала вздуваться и покрываться ожогами. Что причиняет вампирам подобные мучения, от чего они сгорают заживо?
На время отметя в сторону весь стройный бред теорий, который в одно мгновение сгенерировались в голове ученого, тот резко склонился, поднимая Жаклин одной рукой и усаживая ее на сгиб локтя. Сейчас вампирше могло помочь только одно, а у Энраса еще было к ней слишком много вопросов, чтобы дать ей так просто умереть. Да и, говоря начистоту, убивать женщин было не в его правилах, даже таких стервозных, как блондинка. Воспитание, мать его.
Поклонившись Лоранс на прощание, он развернулся к терпеливо поджидавшему дворецкому, который уже успел молча разогнать всю прислугу.
-Принеси медицинскую кровь из подвала.- тихо приказал физик и быстро пошел вверх по лестнице, придерживая Жак одной рукой.  Глэдос неодобрительно посмотрела на хозяина и двинулась следом. Они вернулись в кабинет, где Гаспар все еще диковиной икебаной украшал стену. Энрас усадил вампиршу на стол, промокая платком свою кровь с ее лица, чтобы она не разъедала дальше фарфоровую кожу. Через минуту вернулся дворецкий: на подносе у него стоял высокий медный кубок, в котором  подрагивала густая темно-бордовая жидкость, и бесшумно исчез. Кровь была холодная, вязкая, неживая – однако все лучше, чем ничего. Физик толкнул кубок к губам Жаклин, заставляя рубиновые капли омыть вздувшиеся, уродливо опухшие ожоги.
-Пей. Живо.

Отредактировано Enras Mort (2012-07-11 20:08:43)

Она позволила увести себя. Полицейский действовал быстро и чётко, направляя движение девушки, крепко держа её за руку. Он ни разу не оглянулся в её сторону, но иногда его пальцы сильней сжимали её ладонь, давая понять, что о ней помнят.
  Немилосердный дождь успел вымочить их до основания, пока они, наконец, не оказались в экипаже. Насквозь промокшее платье и общее невменяемое состояние стали причиной мелкой дрожи, охватившей Лоранс.
  Мужчина ни на секунду не отпускал её руки, и в экипаже усадил рядом, крепко прижав к себе. Она не сопротивлялась. Только не сейчас. От него исходило такое приятное тепло, что хотелось прижаться ещё сильней. Она с готовностью приняла объятия, стараясь побороть лихорадочную дрожь во всём теле.
  Постепенно мадам согрелась и немного успокоилась. Мерное движение экипажа весьма способствовало этому и заставляло тяжелеть веки. Она ни разу не взглянула в окно и так и не узнала, куда её везут, задремав уже через несколько минут пути.

===> Вилла Фурнье

Зрелище, за которое были готовы убить все врачи на планете, предстало пред глазами Энраса. Мгновение – и бурые ожоги на губах юной вампирши сгладились, рваная рана на горле, над которой постарался миша, почти мгновенно затянулась. Интересно, а если вставить в стремительно заживающую плоть что-нибудь механическое, что будет препятствовать восстановлению, как поведет себя вампирский организм? Прикинув в уме, Энрас пришел к выводу, что механический раздражитель все же препятствовал бы заживлению – иначе Ролан, к примеру, сейчас бы ходил и гремел свинцом, как свинья-копилка.
Прекрасные голубые глаза блондинки вопрошающе взирали на физика снизу вверх, а Энрас срочно соображал, что ему делать с этим кровососущим чудом природы. Нет, конечно, мысли определенного характера пакостно сбивали строгую логику размышлений с пути истинного, привеченные шикарным видом в декольте барышни и ее общей изысканной обнаженностью, однако надо было уже делать хоть что-нибудь.
Тем более, ракурс был более чем выгодным, чтобы не соскальзывать неосторожным взглядом в близлежащие, едва прикрытые одеждой окрестности, а поэтому ученый, сняв со спинки кресла свой пиджак, накинул его на хрупкие плечи леди, деликатно их сжав: у Жаклин был такой беззащитный вид, когда она обняла себя руками, что проняло даже невозмутимого физика. В прочем, особых иллюзий он не строил: женщины во все времена были искусны в своем притворстве. Придвинув кресло к столу, Энрас сел, чтобы не дразнить воспаленное воображение пикантными вампирскими прелестями. Да, да, граждане сомневающиеся, ученые иногда тоже бывают мужчинами с соответствующей неатрофированной функциональностью.
Черт, ну что за день? Только уселся в кресло – как открылся шикарный вид на стройные, кокетлив поджатые ножки барышни. Тренируем силу воли, месье физик, усиленно смотрим в глаза. В глаза, мать вашу, в глаза! Поработать не дают спокойно…
На робкие слова Жак ученый тихо хмыкнул:
«Да я и сам себя не понимаю» - а вслух сказал, скрестив пальцы рук и с легким прищуром рассматривая барышню, - У меня будет пара вопросов к Вам, мадмуазель. Во-первых, мне интересно, что привело Вас и Вашего друга, - он кивнул в сторону Гаспара, висевшего на стене, - в мою скромную обитель. И, во-вторых, - он чуть склонился вперед, в глазах вспыхнул лихорадочный, почти маньячный огонек научного нетерпения,- Вы сами видели, что с Вами произошло, когда Вы пытались попробовать мою кровь. С Вами уже случалось что-либо подобное? Необязательно кровь, что-то другое могло причинять Вам схожие повреждения. Есть какие-нибудь идеи?

Именно в такие моменты весь словарный запас куда-то улетучивался, сокращаясь до красочных и хлёстких матерных слов, которые закручивались в немыслимых и извращенных оборотах, выдавая глубинное знание сего предмета. Жаклин в разорванном нижнем белье, что едва прикрывало нежные округлости высокой груди и плавные перекаты бедер, сидела перед физиком;  роскошная,  с платиновой копной локонов, свободным водопадом обрамлявших узкие плечи, грациозная, как кошка, и, вполне осознавая силу своих женских чар, играла и красовалась перед ученым, демонстрируя гармоничные линии изгибов вечно юного, совершенного тела, тонкий обхват талии, полумрак меж заманчиво разведенными стройными ногами. Какой мужчина мог устоять перед чарующей страстью этой прохладной фарфоровой плоти? Даже такой вечный отморозок, как Энрас, и тот открыто любовался блондинкой, ясно осознавая, что желает ее.

И все же часть вопросов повисла без ответа, что не давало утихнуть дерзкой любознательности ученого. Барышня так и не ответила насчет повреждений, а именно эта проблема упорно жгла сейчас разум физика, не давая полностью отвлечься на созерцание кровососущей искусительницы. Отчего-то мадмуазель не желала говорить:  то ли опасаясь, что выплывут на поверхность опасные уязвимости их клыкастого рода, то ли просто старалась еще больше возбудить интерес ученого. В прочем, некоторые уязвимости Энрас некогда лично выписывал из древних, рассыпающихся пылью церковных фолиантов, одержимо зарывшись в душные подземные библиотеки угрюмых средневековых храмов. Что там было? Серебро, святая вода…  Смешно. И голову даме он вроде как не отрывал. Осина? Тогда уж дуб. Оставался еще один вариант, и какое-то неясное понимание всколыхнуло интуицию исследователя. Загадку надо было разрешить сейчас, пока мозг окончательно не сложил с себя функции мыслящего органа.

А потом барышня совершила ошибку. Погруженный в свои размышления, физик почти перестал наблюдать за Жаклин, как внезапно невесомое, ласкающее прикосновение к щеке и жаркий шепот вывел его из ступора. Подсознание помнило и об острых клыках и о когтях девушки. Реакция была мгновенной, на уровне рефлексов. Стремительно перехватив тонкие запястья, мужчина одним рывком оттолкнул от себя вампиршу, опрокидывая ее на стол и здорово рискуя проломить ей ребра, и только потом осознал, что произошло. Широкая ладонь ученого прочно припечатала хрупкие руки Жалкин над ее головой с растрепанными волосами, а Энрас нависал над распростертым стройным телом, почти вдавливая ее в столешницу и задумчиво рассматривая лицо девушки.

Первобытные желания и прочая неатрофированная функциональность давно уже заявляли свои права, особенно когда Энрас ощутил, что ножки Жак машинально сжали его торс. По  губам ученого скользнула маньячная улыбка, от которой любого могло бросить в дрожь.

- Ты так и не ответила, - свободная ладонь, тесно лаская, скользнула вверх по изящной ножке девушки, прохладной, точно мрамор, очертила округлость бедра и пошла вверх, по напрягшемуся женственному животу, - Или ты правда подумала, что можно вот так просто безнаказанно врываться в мой дом и убивать моих слуг? Так что же выжигает ваши тела, господа вампиры?.. – он почти был уверен в ответе, однако хотел услышать это из алых уст Жаклин.