Марше де Блан Манто =>

Куча ненужных, глупых вопросов, но он всё равно сам себе их задавал, чтобы в очередной раз убедиться в том, что ответ был уже известен. Сбитое дыхание говорило о солидном преодолённом расстоянии. По коже стаями бегали мурашки, и Леон, похоже, был одним из участников их очередного марафона.

Через некоторое время шум в ушах перестал напоминать звуки погони, каменная мостовая сменилась просто утоптанной землёй, а дома остались вдалеке, уступая место крепким стволам зеленеющих деревьев. Дойдя до ближайшего дерева и обнявшись, как с родным, юноша попытался удержаться на трясущихся ногах. В памяти всё ещё стояли сверкающие безумием глаза, отражающиеся в холодной стали. Леон прислонился к дереву спиной и медленно сполз по нему на землю, холодную и влажную, освежающую разгорячённое после бега тело. На смену мурашкам по обнажённой груди поползли капли пота, и рыжий попытался запахнуть края плаща, но, перемазав руки в жире от многострадальной курицы, вообще стащил его с себя и бросил рядом.

«Бред, какой… Сумасшествие. Этого просто не могло со мной произойти. Этот извращенец тощий… Сам как скелет, ещё и мёртвых ему подавай! “Культ мёртвых” ему… Культурный, какой! А если бы он и правда, меня убил?.. Так, стоп, секундочку…»

Леон устроился поудобней под деревом, вытер руки о подол плаща, а потом, подумав немного, свернул его жиром вниз и положил под себя. Более-менее удобно устроившись, он опёрся локтями о колени и потёр пальцами лоб и виски. Не то, чтобы он надеялся, что мысли тут же придут в порядок...

«Итак… Хорошо, замечательно… Дыхание ровное и спокойное, мысли выстроились в шеренгу и ждут, пока до них дойдёт очередь. Хм... Что мы имеем? Один псих-маньяк, одна бессонная ночь под предположительно тополем, одна про… потерянная рубашка, один замызганный плащ и один идиот-оборотень который может поднять всё вышеперечисленное, включая тополь, одной рукой!»

Парень поднял глаза в попытке осмотреть крону дерева.

- Ты тополь?

Дерево не ответило. И правильно сделало.

- Молчание – знак согласия. А я вот может и не тополь, но пень точно. Такой же тупой.

От внезапной злости на самого себя он двинул по стволу локтём. Дерево даже не пошатнулось, а вот Леон взвыл.

- Ой! Чёртова деревяшка! Я к ней тут со всей душой! Вот что я за существо такое? Почему у меня голова работает только в одном направлении – приносящем денег? И то это далеко не мыслительные процессы. Я ж мог его одной левой...

Рыжий бессознательно постучал пальцами по карману. Оттуда призывно забренчал мешочек с монетами. Леон опустил на него взгляд.

«Ну, нельзя сказать, что это моё применение головы так уж бесполезно».

Чуть расслабившись и запустив обе руки в волосы, он осторожно за них потянул. Пряди были необычно тяжелы и ранее явно не касались плеч. В изумлении рыжий ещё раз пропустил сквозь них пальцы. Так и есть, они отросли за какие-то жалкие минуты. Карие глаза задумчиво сузились.

«Ничего не понимаю. Последний раз такое происходило перед ночами полнолуния. Разве полнолуние уже скоро?»

Леон вытянул шею и попытался оглядеть небо, но с его наблюдательного пункта дальше кроны предположительно тополя видно не было.

Напрягать мыслительные клетки уже надоело, но юноша попытался это сделать хотя бы ещё один раз. Где-то на задворках сознания всплыло воспоминание об одной книге, о «Людях-зверях», или что-то вроде того, которую он высмотрел у одного друида. Там что-то говорилось о чисто звериных, диких эмоциях, при испытании которых проявляется животная сущность проклятых.

«А ещё, - зевая, думал Леон, - у этой книги был один неоспоримый плюс – от неё моментально засыпаешь...». Прикрыв глаза, он погрузился в дрёму.

---> откуда-то из дома Фурнье (дом Жюль  позже зарегистрирует)

Когда хозяин уходил из дома, прислуга вздыхала с облегчением. В последнее время она даже позволяла себе некоторые вольности, вплоть до примерки шефовых вещей. Однако, Жюль обладал определенным талантом появляться так внезапно, что заставал домашних врасплох. Юный Пьер вознаграждался особенно яркими комментариями по поводу своего поведения, хоть и всячески старался угодить. Он был не в праве  грубить Фурнье  - ведь тот вытащил его из нищеты (правда, выкупив у матери и обещая не дать пропасть). Мальчишку все же очень беспокоило одно - зачем понадобился он шефу полиции? Он, у которого даже нет ясного прошлого. Мать и об отце-то никогда не рассказывала, поясняя что Аллар – дитя Господа. Неужели ему так необходим слуга-босяк, которому можно было бы раздавать оплеухи и угрожать при резкой смене настроения в сторону отрицательного? К чему тогда заставлять его много читать, изучать ненужные науки и уворачиваться, если Жюлю приспичит кинуть в выкормыша чем-то тяжелым? Ничто не ясно в этом человеке, как не понятно и то, отчего, как только жандарма нет дома, мальчику хочется найти хозяина. Так непреодолимо хочется, будто даже ноги сами идут. Как обернешься вокруг, словно один. Все чужое. А полицейский  ведь  жестокий и раздражительный, как он может вызывать к себе симпатию? Но когда же, а главное, где искать ответы на будоражащие разум вопросы?
Последний раз, когда Пьер ушел на поиски Фурнье, запомнился мальчику особенно ярко. Закрепились в памяти тонкие полосы крови на светлой одежде, выражение лица, зло глядящие, уставшие  глаза. Кажется, тогда его заперли в темном чулане, в двери которого он бил кулаками, пока костяшки не закровоточили. Жюль  ясно давал понять, что ходить за ним мальчишке не следует, но что-то подсказывало ему – все будет продолжаться как и раньше. Он не мог умерить любопытство, не мог утихомирить сердце, так и желающее приоткрыть завесу чужой  жизненной странички. Единственной отрадой, благодаря которой частенько «вырастали юношеские крылья» фантазий за  спиной, служил лес. Бывало, что Пьер бежал по свежей и влажной траве  только вперед, игнорируя вплетающиеся в густые волосы ветки и листья, не боясь поскользнуться и что-нибудь сломать, шустро и проворно петляя между деревьями, не сбрасывая скорости. Он жил этим лесом и его вечерней мглой, где так легко избавлять голову от нахлынувших мыслей. А сегодня где-то в животе «разбойничало» беспокойство. Аллар даже схлопотал по шее деревянной ложкой Катрины, потому что в задумчивости разлил вкуснейший суп, неудачно облокотившись о кастрюлю. В тонкой рубахе, наскоро обувшись, юноша просто убежал сюда - в свою стихию, в свою свободу… только сердце  взволнованно и часто отбивало такт о ребра. Снова в бегах от своих ощущений. Вновь, сломя голову, через терни. Кусты сегодня вреднее, чем обычно, цепляются за ноги с двойным усилием. Интересно слушать собственное срывающееся дыхание и оглядываться назад, хотя хорошее  столкновение с чем-то впереди теперь отучит от такого занятия. Пьер резко отпрянул в сторону после того, как почти обхватил препятствие руками. В свете утра уже вполне можно заметить пунцовые щеки. Приоткрытый рот утаил невысказанный вопрос, а кожу жгло прикосновение к самому ценному достоинству, вернее к двум… и они принадлежали даме.  Его поразило наличие девушки в лесу, и просто ошарашило столь невоспитанное личное  поведение. Он прятал глаза, приподнимал руки, в тщетных попытках поправить складочки на платье, но в итоге приложил ладонь к груди и стал торопливо пояснять:
- Простите, ради Бога, мадемуазель! Я… Я не видел Вас. Я не хотел бы причинять Вам боли и неудобства! О, Боже мой, чем я могу искупить свою вину? Только не гневайтесь…  - он замолчал, то пытливо глядя в манящие женские очи, то отводя взгляд в сторону. – Что Вы здесь делаете одна? –как-то уже более смело, контрастно с поведением ДО.

Отредактировано Pierre Allar (2011-12-10 03:02:48)

Юноша даже не мог понять, как ему реагировать: перестать ли краснеть и, наконец, проявить мужские качества, предложив даме свой локоть, дабы провести домой; или же сначала удивиться такой, необычайно ранней, пробежке в одиночку по не очень приветливому лесу, в платье и … Впрочем, он оказался очарован глазами девушки, которые пригвоздили его к месту в той самой, неловкой, нерешительности, что, казалось, уже вот-вот с вечностью поспорит. Не слишком осведомленный об этических основах и не обученный тому, как вести себя с дамами, Пьер нервно кашлянул и тряхнул рыжевато-пшеничной шевелюрой. Выход обозначился в единственном числе – просто быть собой, и, авось, Прелестнице не захочется кинуть в него башмачком. Как прислуга, Аллар с похвальной ловкостью исполнял поручения (хоть хозяин всегда находил, за что пожурить), поэтому:
-  Какая легкомысленная пробежка, мадемуазель! – да-да, с той самой честностью, за которую можно было просидеть в чулане не один день. – Меня зовут Пьер…  Простите, что мешкаю и заставляю Вас ожидать своей реакции! У Вас в волосах столько веток и растрепались совсем! А платье? – юноша бросился к девушке, понимая в итоге, что на простой бег это не похоже, судя по виду подола платья, который обычно приподнимают. Мамзели... они же такие аккуратистки, нет?
- Меня обманули, но зачем? А может, она просто что-то нехорошее скрывает, или боится сказать? Ведь отчего бы ей так радостно видеть подобного мне? -  Ловкие пальцы с неимоверной служебной скоростью отсоединяли обломки веток от ткани, поправляя складки одеяния. Янтарный взгляд скользил по фигуре, сначала бездумно, просто в поисках оставшихся  хворостинок, но когда глаза опять впились в лицо девушки, юноша повторно зарделся, хоть ресниц не опустил. Приподнявшись, аккуратно поправив выбившиеся пряди из пышной прически, он скептически оглядел творение рук своих и смущенно улыбнулся, предлагая незнакомке локоть.
- У Вас такие красивые глаза… - конечно, сущая банальщина, однако, он еще хотел бы сказать, что видит в них дополнительную эмоцию - то ли страх, то ли удивление, но посчитал подобное крайне невежливым ходом. Впрочем, он частенько получал оплеухи как раз по вине своего любопытства и честности, которая бесила высокомерных горожан. Быть собой зачастую сложно, особенно после слушания лекций Фурнье о нормах поведения в подвешенном за грудки состоянии, даже не шибко касаясь пола ногами. Пусть робость и засела на краешке эмоций, но вела себя тихо и позволяла развиваться другим качествам – таким как логика и здравомыслие. Они же, в свою очередь, твердили о тепле и доме.
- Куда мне проводить Вас, чтобы Вы могли отдохнуть? – ну да, не скажешь же, что по Вам видно, что Вы в шоке от того, что Вас обнаружили в лесу в нечесаном и помятом виде… но, Господи, это только добавляет привлекательности, простоты и шарма… Если она прикоснется к нему, что он ощутит? Трепет? Хотя, чего тут мечтать, она ведь может и посоветовать ему убираться. Веки на пару секунд скрыли большие карие глаза, волнение немного  присмирело, и юноша уже представлял из себя скорее учтивого слугу, чем молодого, не обученного недотепу.

Отредактировано Pierre Allar (2011-12-15 03:46:25)

Девушка казалась потерянной, не растерянной, а именно отсутствующей. Взгляд шикарных синих очей не предназначался пока ничему, и даже тому самому Пьеру, дерзнувшему поухаживать за незнакомкой. Она не подала своей руки, а значит - его речи неуместны? Ведь, если дама согласна… хотя, такое вполне возможно и в общении с иным человеком… в знак  одобрения… руку бы приняла…
Поведение лесной беглянки заставляло стушевываться, утопать в неловкости, которую скрывать было непривычно, но необходимо, чтобы совсем не отвадить от себя и своей помощи. Юноша был всегда заботливым и ласковым, он не мог пройти мимо тех, кому нужна поддержка. Впрочем, имелись случаи, когда эти самые «заблудшие» не хотели даже себе признаваться в необходимости чьей-то заботы. А дальше - все намного лестнее, ибо ему представились. Но, отступая назад, девушка снова рискнула опуститься на землю. Пьер же с тоской взглянул на скомканные  повторно юбки. Мальчик, несомненно, предпочитал чистоту и порядок неряшеству, ну… как научили, ничего не попишешь. А затем магическим образом появился мешочек с косметикой… И почему девушки думают, что она им необходима? Пьер с улыбкой, кроткой и невесомой, выразил свое почтение, но после пришел в недоумение. Дама удивляла его из минуты в минуту. Сейчас по ее личику бежали слезы - девушка же, вроде бы, намеревалась что-то там подкрасить… Интересно, как долго она будет этот процесс повторять, если так расстроилась и плакать все продолжает? Пьер же остался глупо стоять с протянутой рукой, несколько засмотревшись на неясный ему процесс восстановления макияжа. Изменить позу заставил женский щебет, обвиняющий виновницу происходящего в  какой-то там некрасивости…
- О чем же это она? Неужели краска поможет ее лицу выглядеть свежее? Оно же и без того прекрасно… - впрочем, мысли мыслями –девушка не оставляла шанса ответам. Ничего страшного, малец вполне мог помолчать и, стоя, внимать тому, чего не понимал, но обвинять или отваживать от чужой теории красоты не старался. А вот заколку… а заколку найти можно. И только же дернулся в сторону, чтобы спросить у интуиции, где женская вещица для шикарной копны волос, как сама прелестница решила продемонстрировать оголенное плечо и попросила… расстегнуть корсет! Как-то заметно пересохло в горле. Семнадцать лет - самый любвеобильный возраст, особенно, если юноша еще не искушен, но возможно, мечтать все-таки умеет…  Попросили – никуда не денешься.
- Как сложно это - быть женщиной… - вслух подумал, обойдя красотку и склонившись над ней, чуть касаясь пальцами пуговиц. Про хозяина он уже практически забыл, так нечаянное знакомство поглотило все его внимание. Пальцы казались деревянными, словно онемевшими, но где-то посередине вереницы застежек, юноша вдруг вспомнил, что дар речи иногда необходим.
- А Вы уверены, что стоит… расстёгивать, когда мы еще Вас домой не отвели? Может, прошлись бы скорее и…  - взгляд скользнул по оголенному плечу и шее. Комок в горле увеличился, а пальцы чуть коснулись ранки на плече. Нежно. Едва-едва, но всего на долю секунды.  –  Даже не стоит спрашивать, чего Вы так испугались, но не хотелось бы, чтобы подобное случалось с очаровательными девушками…  Вам надо беречь себя. - а голос изменился. Окрасился хрипотцой и казался ниже.
Конечно же, самое лучшее спасение от неясного пожара в груди – это беседа. Говорить, чтобы сбивать мысли. Неправильные мысли. Интересно, почему хозяин не разрешает Пьеру подолгу болтать с молодыми кухарками и служанками?

Отредактировано Pierre Allar (2012-01-21 10:40:06)

Солнечные лучи, просачивающиеся сквозь заторы деревьев, еще пару минут назад олицетворяли освобождение от лап ночи, а сейчас… яркими  пятнами на женском теле, магией по венам… Благодаря игре красок, интимности ситуации и чувственности бархатистого шепота Жанны, юноша все явственнее ощущал растущий ком в горле. Конечно же, совершенно не искушенный подросток интересовался прелестями дев, но в эстетическом, благородном смысле… Красота, грация, плавность изгибов… Смущало, впрочем, сейчас многое, а именно: то, что некоторые упомянутые линии и изгибы вдруг совершенно натурально касаются ладоней, и даже кожа становится до боли восприимчивой. Синие глаза и вот эта, наполовину обращенная к нему, поза… Волосы. Ему показалось, что они на самом деле рыжие. Сочный цвет чего-то спелого, даже вкусного.  Мальчишка еще каких-то несколько часов назад даже не посмел бы  разглядывать представительниц прекрасного пола с таким требовательным вниманием, с таким желанием отмечать привлекательные мелочи. Она как будто звала его. Аллар бы и не пояснил, почему ему так представилось, но выражение чужих очей темной водой заполняло самую душу, которую найденыш всегда держал нараспашку. Быть неспособным  прятаться от умелиц – это, вероятно, трогательно, но как же губительно! А главное, что женский опыт ни внешне, ни интонационно не оценить подобным  ему слугам, всегда лишь превозносящим не только своих господ, но и всех женщин, независимо от профессии и родословной. Сказать, что Пьер не видел разврата и не проявлял толику интереса – означало бы соврать, однако, интерес этот  быстро превращался в чувство стыда, а зрелище попадало под немилость самоанализа и выбрасывалось из мыслей активным общественным трудом и учебой. Шеф полиции тоже приглашал к себе немало барышень...Хотя, нет, скорее, они приходили сами, но… вопрос зрел давно, почему Жюль не позарился на маму своего слуги? Она была слишком красивой, но постоянно прятала все свое обаяние за нелепостью одежд, неопрятностью прически и чуждой ей нелюдимостью. Кроме того, ни один мужчина не приводился домой… никогда. 
Странная девушка, как лесная фея, заставила сейчас позабыть и про мать, продавшую его незнакомцу, и про время, про сословия и бутафорскую вежливость. Она воображалась такой настоящей… Отдернуть руки он не мог – девушка же на них опиралась, но смотреть ТОЛЬКО лишь в глаза уже становилось чрезвычайно неловко, да и взору открылись еще и достопримечательности неплотно прилегавшего лифа. Она так близко, что точно могла бы уловить беспардонно-быстрое юношеское сердцебиение, а это так… Так стыдно. Он же не дикарь! Мальчишка категорически не хотел таких мыслей о себе.
- Прошу Вас, Вы замерзнете… и платье… его погубят эти ветки и влажная почва. – его тонкие губы рассеянно улыбались, а взгляд опять «увлекся» платьем, как единственным шансом утихомирить пульс. – Для меня все закончится, как только Ваша ножка переступит порог Вашего дома, мадемуазель… Жанна…  - а имя он распробовал, почти выдохнул… Само собой получилось, за что изнутри будто бы укололо. Совесть - она никогда не спит у тех, кого существует, как второе "я".

Отредактировано Pierre Allar (2012-01-21 10:39:06)

Он готов был отдать сейчас что угодно, лишь бы подобного не произошло, и одновременно подарить всего себя демонам и иже с ними, чтобы не  позволить этому закончиться. И в голове полнейший сумбур, когда не можешь выстроить цепочку событий, дабы сообразить, когда окончательно утерялся путь к отступлению.  Момент  до самого соприкосновения губ смазался, не оставляя  более  никаких значимых ощущений. Наверное, в этих «лепестках роз» утонул его полустон. Он бы хотел сбежать, но спина уперлась в ствол дерева, пресекая всякое отступление, которое бы не выглядело оскорбительно, впрочем… не от  девушки планировался побег, а от самого себя. Смущение, стыд, иные эмоции – все  стер отпечаток ее уст, но нет – похотью не заменяя, напротив, окуная в  зыбкое небытие, где есть только эмоции, неподдельно-чистые, девственно-яркие.  Девичий рот ласково  демонстрировал Пьеру заманчивые варианты поцелуя, по-разному прихватывая  губы, а мальчик млел, отмечая про себя каждое преображение. Влажные и теплые, мягкие, и теперь уже незабываемые… ожогами замирали  прикосновения Жанны на чувствительной коже губ. Руки хотели, было, отодвинуть девушку от себя, но оказались бессильными, только  невесомо скользя по ее плечам. Вверх... вниз… со скоростью улитки… 
Почему она захотела сделать такое? - воистину бессмысленный вопрос, когда  размышления вот-вот затянутся в тугой узел и упадут куда-то вниз живота, разливаясь неведомым теплом. Пульс не угомонился, щеки не поблекли – напротив, картина еще больше и существенней усугубилась. Сразу подумалось о том, как Жюль может игнорировать женские поцелуи, не обращать на них внимания и спокойно читать  газеты? Его хозяин просто отчужденный самовлюблённый павлин? Как подобное можно выдержать?
Вдруг она отстранилась…  Словно стушевавшись…   Будто ощущала себя виноватой.  Как подкупало это выражение лица молодое юношеское сердце, возомнившее себя нужным, но не ведающее, зачем именно.  - Ах, нет... – испуганно прошептал он, бегло предположив, что он чем-то спровоцировал прекращение того порыва, который соединил их губы.  – Прошу Вас, только не… не переживайте…  Я, наверное, что-то не так сделал, да? – хриплый голос… тихий, нежный, осторожный. Он решил повторить ее трюк с прядкой волос: робея, но касаясь красивого лица, медленно цепляя тоненькую каштановую «нить», но не ведя ее за ухо, а, напротив, теряя, променяв на шелк щеки, а затем и вовсе взяв Жанну за руки и прижав  ее кисти к своей груди. – Прошу Вас, не волнуйтесь… Все хорошо, ведь так?  Мне ничего не надо, просто я очень хотел Вам здоровья и уюта… А сейчас Вы меня  так отчетливо превращаете в принца из сказки, я едва ли такого достоин… - глаза, потемневшие и повзрослевшие, сейчас смотрели прямо в ее лицо. Взгляд ловил взгляд. В его собственном царили чувственность и раболепие. – Только не подумайте, прошу Вас, обо мне ничего… гадкого, я еще никогда…- а дальше запнулся, понимая, как наивно и глупо выглядит, но не отдавая себе отчета в том, что бездумно целует пленные кисти, словно вымаливая себе прощение.

Отредактировано Pierre Allar (2012-01-14 05:12:37)

Дамская ладошка, прижатая к груди под песню смутивших комплиментов и сравнений, отшибла на время оставшийся дар речи и заставила замолчать, будто он рыба, которая от удивления умеет только рот приоткрывать. Забвение «рисовало» на его лице непривычное выражение. Он впервые подумал о том, что может быть кому-то нужен просто так, только за то, что оказался рядом. Уже приятно хотя бы то, что никто не гонит прочь и не журит на чем свет стоит… Пальчик на губах вызывал непонятную дрожь, мимолетную, но явственную. Она говорила, а он молчал, обнимая ее слегка, невесомо, но все же. Молчал и внимал каждому слову, словно стараясь найти отгадку, подобрать ключик к этой странной и такой чувственной девушке. Он не понимал Жанну, она путала все «карты», перескакивая с «ты» на «Вы», оправдывая свое поведение испугом и затем сразу требуя дозволения поступать, как ей вздумается. Впрочем, Пьер не таил никакой обиды – сейчас он улыбался, довольный всем, где-то наивно и по-детски. Эта самая фея в его руках походила на загадочное таинство судьбы.
- Вы не обманывали меня. Вы же не можете отвечать за то, что творится в моей голове, за то, что я сам себе навоображал. Вы, наверное, просто напуганы и поэтому ведете себя противоречиво? – мальчик спрашивал с надеждой на то, что его никто не собирался использовать, и что не может столь прекрасное существо смешивать жизнь с ложью. Хотя, даже если это и так, кто он такой, чтобы  незнакомка отчитывалась перед ним? А тепло ее тела волновало. Пульс немного успокоился, но теперь уже в голову лезли странные мысли: « А если я поцелую ее сам?»
Конечно, где-то там, глубоко в себе, мы можем говорить невесть что, но редко когда осуществляем нелепости наших мыслей. В случае Пьера – желание диктовало свое, но здравый смысл стоял на страже и насылал на все низменное табу самоконтроля. Если трясина так очевидна –значит, надо искать иной путь, чтобы не встрять в нее окончательно и бесповоротно.
- Мадемуазель Жанна, прошу Вас позвольте вывести Вас отсюда, чтобы это место не напоминало о случившемся. Как я ненавижу этот грязный сброд, который похищает женщин… Да, он хотел бы высказаться о произошедшем, хотел бы понегодовать, но зачем акцентировать внимание на нехороших моментах, увольте, пусть они скорее сотрутся из памяти.  – Я не неволю Вас в Ваших порывах. Прошу Вас, ведите себя со мной так, как Вы бы хотели… мне не нужны маски, я люблю людей такими, какие они есть. – Пьер решительно отодвинул от себя девушку, придерживая ее за плечи, заглядывая в серые глаза, улыбаясь и делая шаг в сторону предполагаемой дороги, заскользив ладонью по ее руке и взяв, наконец, кисть в плен цепких музыкальных пальцев.

Отредактировано Pierre Allar (2012-01-19 10:34:09)

Юноша тоже был безмерно рад солнечным лучам, потому что лес уже начинал пробирать до костей своей сенью и влагой (Вопрос: Как лес может пробирать до костей своей сенью?). По коже давно "бегали табуны" мурашек, только не удавалось понять - от общения с девушкой, или все же холодно ему в тоненькой рубашечке. Как только Пьер попытался заикнуться о дальнейшем направлении, Жанна остановилась. Выражение лица "феи"  подсказывало мальчику, что испуг все еще имеет силу, и что дама никак не может прийти в себя.
- Господи... Ну зачем Вам этот лес!? И Куда я Вас должен одну отпустить?
Подобный вариант психологической травмы тоже встречался в недолгой жизни Аллара, следовательно, он не собирался идти на поводу у этого состояния, стремясь уничтожить его в душе девушки даже в том случае, если она будет неистово против и изобьет сумочкой.
Теплый рыже-карий взгляд скользил по прекрасному лицу случайно найденной девы, скользил, притаив хитрость, но не показывая ее и не подавая намеков, блуждал по платью, словно в рассеянности. Секунды тонули в безмолвии, которое разбавлялось окружающим потоком жизни, а он раздумывал на легендарную тему "Быть или не быть?", не отпуская плененной руки. Пшеничные, с отблесками меди, волосы лениво шевелил ветер, он же заползал под тонкую ткань одежды, напоминая о контрасте прохлады и теплых женских рук на юношеской груди. Наверное, каждому бы захотелось повторить, пережить еще раз самые яркие моменты - Пьер не стал исключением, но и не стал жертвой своих желаний. Скорее, он преобразовывал их в пользу для себя, и в то же самое для девушки.
- Извините мою бестактность и упертость, но я Вас хотел бы довести до дома, или туда, где Вы смогли бы переодеться. Если Вы не пойдете сами - я Вас понесу. Еще раз простите, но я без Вас тоже никуда не уйду. - уже отвердевшим голосом со строгими интонациями. Убедительно?

Отредактировано Pierre Allar (2012-01-21 10:36:49)

Ох, если бы мог юноша представить себе, что даму придётся вести в дом хозяина… И бойкая же мадемуазель попалась – сразу на руки запрыгнула, словно там полжизни просидела. Так умело ручками шею обвила, что бедный, или, напротив, счастливый молодой человек никак не мог решить, как поступить со своими ладошками и их стремлением прижать девушку поближе, хотя "фея" и без того здорово притворялась "второй рубашкой". В итоге, едва совладав с почти невинными порывами держать даму покрепче, аккуратно и бесстрастно касаясь "фигуристого содержимого пышного платья", Аллар засмотрелся на женское лицо. Иная мысль овладела им почти до паники.
- Она говорит… к себе!!! Но как же я ее приведу в хозяйский дом?! – в глазах, впрочем, ласковое такое улыбающееся спокойствие, будто одобряющее поступок девушки, а внутри огонь и лед спорят друг с другом. Всплыли самые каверзные наказания в исполнении Жюля, и к горлу подкатил, чуть было не минувший после расслабления коварных застежек корсета, ком. – Конечно же, я вас отведу! Ну да, к хозяину домой…
- А если она узнает, что я всего лишь слуга? Впрочем, лучше горечь настоящего, чем радость вымышленного, только вот признаюсь ей, когда мы к шефу дойдем. Может он к тому времени вернется и окажет ей должный прием, помимо нашей компании обхаживающего персонала (современное слово, замените пожалуйста)? Девушка же так хороша…
А где-то там, на задворках щедрой самоотверженности, хотелось эту барышню ни с кем не знакомить, никому не показывать… И таки, да! Он будет нести ее, раз пообещал, только бы не оплошать и не уронить.
- Здесь недалеко… поспешим… - перехватив свою ношу под коленки и подмышки, как истинный принц со страниц сказочных историй, бегло высказался, ощущая нашествие бабочек в животе и какую-то забавную гордость, что хоть и не с Жюлем, но с "феей" он-таки домой доберется.

------- куда-то в дом Жюля, который он сейчас создаст и перепишем ссылку