<<<=== Комната Луи. Спальня.

Лицо Реми вновь изменилось, постепенно хищные блики в темных глазах потухли, уступив глубоко засевшей в истерзанной душе печали. Он потерял свое человеческое тело, но не лишился накопленных за годы воспоминаний, которые, казалось, охватывали его в эти едва уловимые моменты. Луи не мог знать, о чем думал вампир, но это было и не нужно. Мальчишка был таким же потерянным, как и Марсель, как и сам он, в их годы, оставшись сиротой. Всего лишь капля доверия и одобрения могли бы поджечь в этих сердцах желание остаться в новой семье. Такой странной, непонятной, едва ли казавшейся защищенной в окружении старых разрушенных стен замка, где в прошлом лилась кровь невинных. Но Луи верил в лучшее, пусть больше ему ничего иного и не осталось, все же он был решительно настроен, восстановить все по крупицам, по камешку, отпустив свои ветра беззаботности и не увядающей юности. Стать серьезней и вспомнить об ответственности?

На губах возникла улыбка безумца, обнажив заостренные клыки, что немного отросли в звериную форму, когда граф позволил волку внутри себя размять затекшие мышцы. Вокруг не было ни души, а он обещал мальчишкам не задерживаться в пыльных лабиринтах бесконечных коридоров, поэтому, не тратя время на освещение пути коптящим факелом, просто позволил внутреннему зверю смотреть своими глазами. Волку не нужен свет, а с помощью мгновенного перемещения, Луи за пару минут добрался до нужного крыла, даже не прибегая к частичной трансформации. Такой способ отнимал больше сил, потому что нагрузка проецировалась на тело человека, однако на небольшие расстояния без какой-либо угрозы извне оборотень мог перемещаться таким образом.

Тишина.
Вокруг ни души, кроме рядов величественных портретов развешенных по бокам покрытых влагой стен, взиравших своими выписанными резкими мазками глазами вниз почти с осязаемым презрением. Под этими взглядами Луи почувствовал себя неуверенно и виновато, уже жалея о том, что вообще вторгся в некогда заброшенное крыло, нарушая забвение покоя. Он вжал голову в плечи, отступив на шаг и отводя горящие фиалковым огнем глаза в сторону, пристыженный собственными мыслями. Не размыкая сухих обветренных губ, граф пообещал предкам, что завтра же прогонит серый морок с их лиц, что восстановит честь родового замка по крупицам, как учил его отец, а в последствии воспитывал старый Ральф. Шагая вдоль по коридору, он все еще ощущал выписанные маслом взгляды, впивающиеся в спину тонкими иглами. Стук каблуков приглушал слой пыли, вырывавшейся из-под начищенных носок ботинок серыми облачками, когда Луи ступал по почерневшему паркету, внимательно разглядывая вросшие в косяки двери. По детским воспоминаниям секретный архив отца должен был располагаться как раз за картинной галереей, только вот двери состарившись, казались совершенно одинаковыми.

Он бывал в этом загадочном помещении лишь однажды, когда играл со своими братьями в разбойников леса, увлекшись выдуманными приключениями, забрел в запрещенную секцию замка. Обычно по длинному коридору всегда расхаживали какие-то хмурые знакомые отца, входившие в легендарное Братство Оборотней Парижа, которые не пропускали мимо себя даже комара, а уж ребенка и подавно. Однако те времена уже были неспокойными для нелюдей и мужчины подолгу собирались в кабинете графа, изредка выходя в город, чтобы притащить в комнату пыток очередного языка, поэтому Луи беспрепятственно проник в святую святых фамильного замка Гронотов в тот день. Он помнил, что его тогда поразило...

- Что это? Неужели... - Предвкушавши прошептал оборотень, наклонившись к опутанной паутиной мраморной статуе в виде белоснежного волка с разинутой в устрашающем оскале пастью. Даже покрытая лохмотьями старости она выглядела потрясающе, заставляя сердце графа учащенно забиться от непонятно откуда возникшего волнения. - Не помню, чтобы тут был этот волк, что он скрывает?

Луи огляделся по сторонам и нахмурился, так как в остальной части коридора дверей не было вовсе, но он точно помнил, что вход в архив был где-то здесь. Фиалковые глаза задумчиво уставились на статую, а рука осторожно огладила бок морды зверя, снимая висящую уродливым колтуном старую паутину. Секрет таился в этом волке, видимо поставленном здесь в целях охраны архива в период тяжелого времени для Братства, когда инквизиционные организации только начали свое объединение, но уже представляли угрозу. Теплая ладонь смахнула с мраморных глаз пыль и те сверкнули в темноте двумя прекрасными драгоценными камнями. Луи даже отпрянул от неожиданности, когда непонятный волшебный свет затеплился на дне граненых темно-карминовых рубинов, преобразуя источаемый ими свет в темно-фиолетовый оттенок.

Потрясающей красоты зрелище выбило из груди графа шокированный вздох, пальцы с наполовину отросшими звериными когтями вновь неуверенно коснулись головы волка, переместившись на разинутую пасть. - Невозможно! Магия, здесь? Безумие какое-то, хотя... - Проведя осторожным касанием по изогнутым белым клыкам, Луи шумно сглотнул, решаясь просунуть руку в черноту пасти животного. - Любой замок при желании можно сломать, а настоящие магические чары так просто не рассеются. Отец знал, что нельзя недооценивать людей, когда они объединяются под знаменем общей идеи, то любой клан рухнет под сотнями их ног. Никакая сила не остановит человека, а магия...

Резко выдохнув, он сунул кисть руки в пасть волка и тут же услышал глухой щелчок, а затем его указательный палец проткнуло чем-то острым. Послышался писк и возня, спустя мгновение из черноты пасти повылезали жирные уродливые пауки, быстро разбегаясь по белоснежной морде и заползая под рукав рубашки графа. Луи вскрикнул от отвращения и хотел было вытащить свою руку, чтобы стряхнуть пищащих гадов, но не смог даже пошевелиться. Глаза статуи вспыхнули ярче, когда парень ощутил, как по пальцам лениво сбегает капля крови и только после этого в его тело вновь вернулась способность двигаться. Вырвав свою руку из черноты волчьей пасти, он быстро смахнул с рукава отвратительных насекомых и с остервенением размазал парочку под каблуком своего ботинка.

- Хм, ничего не происходит, странно. – Луи посмотрел на свою руку, замечая на пальце развод крови. Ранки от прокола уже не было, так как она быстро регенерировалась, но зачем каменной статуе понадобилась его кровь?

Ответ не заставил себя долго ждать, и с тихим потрескиванием прямо в почерневших от сырости и старости обоях появилась глубокая трещина, постепенно наполняясь тем самым свечением, что исходило от драгоценных глаз волка. Будто расслаивая стену надвое, оно осыпало пол каменной крошкой, которая в свою очередь постепенно исчезала, оставляя лишь тяжелый запах сырости и пыли. Не прошло и минуты, как перед Луи возникла та самая дверь, которую сохранила его детская память много лет назад. Было невероятным наблюдать перед собой совершенно не тронутую старостью и тленом поверхность лакированного красного дерева с идеально начищенной металлической ручкой в виде круглого диска с какой-то непонятной ему вязью иероглифов, в центре которой висело кольцо.

- Потрясающе… - Восхищенно выдохнул граф, с необъяснимым трепетом протягивая вперед руку и толкая дверь внутрь, сокрытой волшебством комнаты легендарного утерянного архива Братства Оборотней Парижа.

Голова кружилась от вынужденно учащенного дыхания, постепенно наполняясь мягким, как стерильная вата, туманом, перешептываясь шипением нагнетаемой давлением крови, когда граф понемногу стал приходить в себя. Он попытался привстать с каменного пола, но голова закружилась и отчаянно заболел ушибленный при ударе висок, поэтому пришлось вновь откинуться на спину и переждать недомогание. Луи был не столько разбит физически, как морально, а силы утекающие сквозь кончики пальцев - не что иное, как оцепенение, свойственное шоку. Лежа на спине, прижатой к холодным камням старой кладки, граф смотрел в далеко уходящий вверх потолок и его мысленный взор рисовал посланую недавним видением картину, где каждый мазок застывшим века назад маслом, казался лживой усмешкой на губах Роберто. Луи медленно выдохнул, скользнув взглядом по месту, где красовалось изображение загадочного наблюдателя в плаще. Он не мог знать наверняка, кто на самом деле был с Чарльзом Гронотом в этой секретной комнате Братства, но слишком уж часто его неожиданные открытия прошлого переплетались с этим магом. Спирит никогда не говорил ничего прямо, словно для любой правды имелось свое, аккуратно отмеренное, время, а такую выдержку имел не каждый. Именно он мог бы стоять в стороне, спокойно наблюдая за тем, как рушится Совет - оплот порядка и мира среди сильнейших рас. Только Роберто думал бы о чем-то более важном, когда на его глазах главы кланов рвали бы друг другу глотки, стараясь выжить и преуспеть. Эти пауки в тесной банке погубили себя сами, но Спирит не был частью борьбы, он не принял бы сторону кого бы то ни было - нет, его цель была скрыта в густой тени, а сам он до сих пор является наблюдателем.

«Это видение не могло быть простой галлюцинацией, - подумал Луи, вновь попытавшись подняться, - но что это за загадочный фолиант тогда и почему мой отец так доверял тому монаху, что даже отдал ему такую реликвию?»

Наконец тело вновь стало слушаться его и оборотень уцепившись за край массивного стола, подтянулся вверх, чуть покачнувшись, когда пол вновь попытался притянуть его к себе. Впервые он ощущал такую потерю координации, наверное, влияние сильнейшего эффекта «глаз демона» дало подобный урон. Маг предупреждал его, что эта способность требует больших затрат сил организма и не каждый способен овладеть искусством демона, но Луи был упрям и горяч, поэтому рвался к поставленной цели, не думая о последствиях. Он чувствовал себя опустошенным и сбитым с толку, потому что не мог объяснить действий отца, словно тот вступил в заговор с кем-то чужим прямо в священном логове Братства. Луи попросту не узнавал своего отца, который всегда был крайне осмотрителен в выборе союзников, никого не посвящая в тайны стаи, даже собственную семью. Конечно, старший наследник присматривался к графу, хотел тоже, как и его страшные на вид друзья, ходить в секретные места, видеть темную сторону Парижа, а не играть в саду с братьями. Его всегда тянуло к этим хмурым и покрытым шрамами битв оборотням, влекло в самое сердце логова Братства, но даже несмотря на то, что он был наследником рода, Чарльз Гронот никогда не посвящал в свои дела семью.

- Зато сейчас, наконец, я забрался в тайный штаб вашей стаи, папочка, только вот... - Луи оглядел пустые кресла вдоль покрытого паутиной и пылью стола с горькой усмешкой на губах, - мне некого собирать под этим устрашающим сводом. Да и вряд ли ты бы гордился мной, узнав, что я отпустил вампира из твоей пыточной, хах...

Пройдя вдоль стола, ведя ладонью по покатым спинкам отливающих красноватым лаком кресел, где некогда сидели оборотни из Братства, Луи остановился у места Ульфрика стаи. Помедлив, словно не решаясь потревожить дух Чарльза, он все же отодвинул величественное резное кресло, скрипнув тяжелыми ножками по каменному полу и медленно опустился на обитое бордовым бархатом сиденье. Выпрямив спину и положив руки на широкие подлокотники с вырезанными на концах головами волков, Луи вздернул подбородок, ощутив себя в шкуре вожака стаи Парижа. Он глубоко вдохнул аромат масел горящих лампад, бумаги и тепла, затем окинул подсвеченным фиалковым цветом взглядом пустые ряды и представил своих будущих волков. Возможно ему это только казалось, но чем больше он думал о будущем, тем сильнее ощущал, как в его тело вливается сильная энергетика этого места. С каждым новым вдохом оборотню становилось лучше: постепенно боль в голове отступала, глаза переставало жечь после дара демона, а мысли все меньше напоминали грубо спутанный комок.

- Здесь все наполнено неизвестным волшебством, энергией самой жизни...

Прикрыв в блаженстве глаза, Луи вновь увидел стоявшего в тени монаха, что вытаскивал из недр широкого рукава мантии тот самый фолиант, который ему доверил Чарльз Гронот. Неожиданно незнакомец замер и резко поднял голову, сверкнув горящим желтым взглядом из под полы капюшона. Испуганно вздрогнув, Луи открыл глаза и посмотрел прямо перед собой - все было спокойно, тишина мерно перекатывалась вокруг и лишь удары сердца заглушали ее тихий шелест. Странное чувство чьего-то незримого присутствия не покидало оборотня, словно загадочный монах из видения по-прежнему прятался где-то в густой тени меж стеллажей.

Луи упустил тот короткий момент, когда все изменилось, но настороженный зверь внутри него почуял чье-то присутствие совсем рядом и толкнул ослабшее тело оборотня вскипевшей кровью по сердцу. Поморщившись от неожиданной активности второй сущности, граф дернулся вперед, напрягая разум и окаменевшие мышцы. Сейчас ему было сложно держать себя в руках, не давая волку свободы, потому что и сам он желал отпустить себя и забыться в агонии истинной сути. Вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в подлокотники кресла, он с силой сжал зубы и глухо простонал, чувствуя, как клыки ощутимо увеличились в размерах, преображая ряд человеческих зубов в звериный оскал.

- Черт… в этом месте гораздо сложнее не поддаваться внутренней сути, - тряхнув головой и тяжело выдохнув, Гронот разжал пальцы, - эта энергетика наполняет меня силой, но вместе с тем возбуждает зверя.

Неожиданно в полумраке проявилось серое свечение, похожее на чью-то фигуру, становясь все белее с каждым метром приближения. Граф вновь выпрямился в кресле, напряженно наблюдая за тем, как незнакомец из его ведения легко парит над полом, становясь все ближе. Возможно, ему это лишь казалось, но отчетливого звука шагов он не мог уловить даже обостренным сейчас волчьим слухом, поэтому создавалось ощущение, что белая фигура – всего лишь призрак.
Смотря на скрывавшие лицо монаха складки глубокого капюшона, оборотень не предпринимал никаких агрессивных выпадов в его сторону, спокойно ожидая, когда видение само остановится или вовсе рассыплется в прах прямо у него на глазах. Будто почувствовав его опасения, старательно скрываемые за шаткой маской спокойствия, белоснежная фигура остановилась посреди зала и спустя мучительно долгую минуту ожидания, послышался знакомый твердый, как величественный ледник, голос.

- Спирит? – граф шумно сглотнул и уголок его губ нервно дрогнул, обнажая загнутый к низу клык. – Я знал, что без твоего вмешательства в моей странной судьбе ничего не вертится, но если ты был вхож в узкий круг Братства, то я остаюсь в замешательстве по поводу всех твоих действий в дальнейшем… дьявол.

Где-то на кромке подсознания, Луи все еще верил в собственную эмоциональную нестабильность, объясняя все происходящее сейчас ничем иным, как следствием глубокого потрясения от недавнего видения. Поглаживая глубокие борозды на обратной стороне подлокотников, он размышлял о реальности и ирреальности, о том, что мог таить его погибший отец от своей, живущей под прочным колпаком заботы, семьи. Именно сейчас, будучи распятым на круглом диске родового проклятия, он ощущал себя как никогда беспомощным перед бесстрастным лицом Роберто – самого загадочного монстра Парижа, что знал о его судьбе больше любого человеческого Бога. Внутренний зверь опять было дернулся, поднимая с глубокого дна былую ненависть, но граф вовремя подавил этот порыв, стараясь не показывать своей кратковременной слабости перед магом, ведь тот пришел раскрыть перед ним те самые пустые страницы тайн Чарльза Гронота, а затем прочесть их вслух.

«- Никто не должен читать руны демонов, кроме их самих…
- Тебе ли этого не знать.»

Вспомнилось ему, прежде чем их взгляды встретились – бурлящий фиалковой бурей и застывший ледяной пустыней.

- Я хочу знать все. Мне ни к чему эти чертовы загадки, покрытые вековой пылью, Роберто. Поведай и отпусти эту веху истории навсегда.

Луи внимательно наблюдал за магом, стараясь уловить в его движениях и голосе дальнейшие намерения. Пусть сейчас в их отношениях было больше доверия, чем раньше, но настороженность никогда не была лишней в ситуации с таким опасным существом, как де Сальво. Кто знает, что именно разворошил он в порыве своего любопытства, возможно, за всеми событиями в прошлом стоит нечто такое, за что его род поплатился своей жизнью. Каким бы доброжелательным ни был с ним Спирит, все же Луи прекрасно понимал, что этот парень способен совершить любое возможное зло, ради сохранения мнимого мира для всех. В том состояла его судьба, а значит и судьба всего прогнившего до самого дна Парижа. Несмотря на эффектное появление, маг вел себя вполне спокойно и не намеревался бросать в излишне самонадеянного оборотня огненными шарами.
Он оглядывал стройные ряды полок со свитками и старинными книгами, цеплял холодным взглядом коптящие лампады, что освещали библиотеку мягким волшебным светом и в его глазах читалась легкая печаль воспоминаний. Роберто словно видел что-то в этом запечатанном на много лет убежище, что-то такое, чего не мог знать еще совсем юный наследник старинного рода Гронотов. Рука мага бережно легла на крепкий резной стол, за которым совсем недавно сидели могучие войны и изящные волчицы Братства, провел по краю, огладив пальцами пару глубоких шрамов на гладкой поверхности. Было видно, что ему знакомы эти отметины, словно он был свидетелем тех событий, что повлекли за собой этот удар. Несомненно, Спирит был тем самым наблюдателем, что прятался в тени стеллажей и слышал каждое слово Ульфрика стаи, а значит знал обо всех планах Чарльза и его соратников. Человек или... демон, что хладнокровно вырезал род оборотней под знаком инквизиции, был вхож в семью ранее, а Чарльз доверял ему до странного смело, если учесть его обычную осторожность во всем. Слишком многое не сходилось, никак не липло к друг другу, пусть и казалось объяснимым в недавнем прошлом. Луи тогда казалось, что он знает о Роберто достаточно, чтобы с легким сердцем отпустить месть и перевернуть страницу в своей дальнейшей судьбе, но оказалось, что и малой части всех тайн графу не довелось разгадать.
Взгляд фиалковых глаз стал жестче, а пальцы вновь крепко обхватили резные головы скалящихся волков на подлокотниках отцовского кресла.

- За этим столом собиралась вся семья моего отца... - он помедлил, вспоминая лица, явившееся ему в видении, - вторая семья, но не менее важная, чем мы. Ты был частью Братства, его незримой тенью, Спирит, ведь так? Ты знал обо всем, мог входить в секретное убежище и знал все секреты этого замка...

Прикрыв глаза и медленно выдохнув пережатый воздух в скованных горечью легких, Луи снова поднял на мага тяжелый взгляд.

- Скажи, Роберто, каково убивать каждого, кто делил это место с тобой? Каково знать любой угол, где мог бы спрятаться невинный щенок, что и не знал ничего о делах Братства? Каково вершить то, что счел необходимым Совет?

Помолчав, граф слегка подался вперед.

- А какая чудная фреска на потолке, - он посмотрел вверх, - знак инквизиции на твоем капюшоне, так странно видеть его, разве это было сотворено уже после смерти Чарльза? Нет, я помню ее и в моем видении, тогда что означала она для всех вас тогда, если сейчас это лишь следствие краха.
Спирит вновь надвинул капюшон на лицо и его мгновенно скрыла густая неестественная тень, будто сама тьма жила меж глубоких складок белоснежной ткани и пожирала все, чего когда либо могла коснуться. Глаза вспыхнули желтым свечением, совсем как в видении, источая вибрирующую под кожей энергетику, силу которой Луи не мог себе представить. В следующую секунду что-то незримо ударило оборотня в грудь, прорвав себе путь насквозь и устремившись в стену за его спиной. Граф охнул от неожиданности и покачнулся, не успев среагировать или вымолвить и слова, как в крепко закрытые двери библиотеки ударил поток ветра, распахивая их настежь. Сильнейшие потоки взбесившегося воздуха кружили и плясали вокруг Роберто, закручиваясь прозрачными жгутами и танцуя взлетевшими с пола листами из раскрытых книг.

- Провожатых? О чем ты?

Луи прикрывал рукой лицо от свистящих потоков ветра, что стремительно отделялись друг от друга и ударяли в пол, закручиваясь к потолку и вскоре обретая людские черты.

- Что за черт, Роберто, что за игры и...

Осекшись на полуслове, оборотень нервно отпрянул, едва не опрокинув кресло. Он неверяще смотрел прямо перед собой и хватал ртом воздух, не в силах произнести и слова, видя, как призраки Чарльза и Гвен стоят по обе руки от сокрытого капюшоном Спирита.

Что за адский спектакль он затеял? Они не могут быть настоящими, это все иллюзия, игра на моих чувствах!

- Отец? Мама? Что за чертовщина происходит...